Еду это я недавно на дилижансе №40 из Щёлково в Пушкино через Ивантеевку. Мелькают ландшафт, мещане, извозчик бейсбольной битою угрожает другому извозчику, дождь, пустые променады, киоски с мороженым - в общем, юдоль.
И вижу посередь этой юдоли нечто, подвигнувшее вспомнить бессмертные слова недоотанафемствованного графа Толстого: "Нет величия там, где нет добра, простоты и правды". Увидев нечто, понял я: позабыли вы там в вашей Москве простоту и правду, не ведаю уж, как насчёт добра. А тут, в подмосковном городе Ивантеевка, бывшем до революции селом Вантеево, мелькнула под дождливыми облаками квинтэссенция правдивой простоты, незамутнённая и честная.
И сё была вывеска над некой крупной цирюльней:
САЛОН КРАСОТЫ "ГЛАМУР".
А незадолго до того проезжала мимо фура, на стенке которой в цвете изображён был муж зело брадатый, со взглядом прямым и честным, какие мужи сидели в гридницах у древлих князей наших, и вилось за плечами мужа дорогое боярское корзно (плащ то бишь). Ясно становилось - меч-кладенец у сего болярина за воинским поясом, и коли нагрянут бусурманы, свистеть тому мечу над немакаными головами. Правда, до пояса боярина не изобразил художник - надпись там внизу была во всю фургонью стену, полууставом: "КОЛБАСОВЪ".
А вы там в вашей Москве всё сепетите, всё тщитесь окольно... перечитали бы графа, да и жили бы себе тихой, опрятной и благоустремлённой жизнию.
И вижу посередь этой юдоли нечто, подвигнувшее вспомнить бессмертные слова недоотанафемствованного графа Толстого: "Нет величия там, где нет добра, простоты и правды". Увидев нечто, понял я: позабыли вы там в вашей Москве простоту и правду, не ведаю уж, как насчёт добра. А тут, в подмосковном городе Ивантеевка, бывшем до революции селом Вантеево, мелькнула под дождливыми облаками квинтэссенция правдивой простоты, незамутнённая и честная.
И сё была вывеска над некой крупной цирюльней:
САЛОН КРАСОТЫ "ГЛАМУР".
А незадолго до того проезжала мимо фура, на стенке которой в цвете изображён был муж зело брадатый, со взглядом прямым и честным, какие мужи сидели в гридницах у древлих князей наших, и вилось за плечами мужа дорогое боярское корзно (плащ то бишь). Ясно становилось - меч-кладенец у сего болярина за воинским поясом, и коли нагрянут бусурманы, свистеть тому мечу над немакаными головами. Правда, до пояса боярина не изобразил художник - надпись там внизу была во всю фургонью стену, полууставом: "КОЛБАСОВЪ".
А вы там в вашей Москве всё сепетите, всё тщитесь окольно... перечитали бы графа, да и жили бы себе тихой, опрятной и благоустремлённой жизнию.
