Господин Ваганян ещё раз недовольно посмотрел на восемнадцатый шрифт распечатки. Содержание распечатанного, естественно, не изменилось, но человек, сидевший перед столом господина Ваганяна на стуле для просителей, сжался ещё сильнее и заёрзал. Зря.

Сиденье стула для просителей представляло собой пердячую подушку с подкачкой, и ёрзанье вызвало поток неприличных звуков. Все присутствовавшие в огромном роскошном кабинете, за исключением просителя, радостно захмыкали. Суровый взгляд господина Ваганяна заставил собравшихся умолкнуть.

- Двенадцать раз, - сообщил господин Ваганян. - Двенадцать раз "смех в зале". Как говорят у вас в Кремле - "ты, мужик, совсем нюх потерял?" Ты у кого хлеб отбиваешь?

Проситель что-то забормотал. Господин Ваганян щёлкнул пальцами.

- Пойми, твой потолок - это "мочить в сортире", "обрежут так, что не вырастет", "конфета в потном кулачке". Именно поэтому ты президент, а не юморист. Юмористы - это мы.

Заявление господина Ваганяна было встречено шумом одобрения. Президент посмотрел на тех из собравшихся, что стояли за спинкой кресла господина Ваганяна, и явственно содрогнулся. Слева послышался треск разрываемой плотной бумаги. Справа - ритмичный стук.

Президент посмотрел налево - там двое мужчин, переодетых старухами, рвали на мелкие клочки грифованные документы, добываемые из его кейса. Одна из лжестарух посмотрела на президента и показала ему длинный язык с белым налётом. Президент посмотрел направо - там мужчина с лицом потомственного олигофрена бил себя по голове "ядерным чемоданчиком".

- Томлинсон ты наш, - ласково сказал господин Ваганян. - В глаза мне смотри. Ты Конституцию читал?

Президент истово закивал. Господин Ваганян скептически скривился.

- Не верю. Ну, а уж Конфиденциальный Протокол-то девяносто шестого года должен был читать? "Мы, многонациональный российский народ, признаём, что..."

- "...з-з-з-здоровый й-юмор яв-в-вляется основной це-це-цен-ностью России, завещанной нам предками и с-с-сбе..."

- "...и сберегаемой нами для потомков", це-ценность, - закончил господин Ваганян. - Так что ж тут ты себе такие речи заказываешь? Что в Протоколе сказано про руководящую и направляющую?

- "ру-руководящей и на-направляющей..." - начал трясущийся от ужаса президент, но господин Ваганян махнул рукой:

- Ага, на-направляющей, то есть направляющей страну на - являются юмористы. А зачем - тебе объясняли?

Президент опять кивнул, но господин Ваганян уже не смотрел на собеседника. Глаза господина Ваганяна затуманились. Собравшиеся юмористы расселись на полу и преданно созерцали. "Аннни туппыыыые", - благоговейно протянул кто-то из них.

- Юмор - это удовольствие от неправильного хода вещей. Понимаешь? Удовольствие. Смешно, когда кто-то ломает ногу. Вот если какой-нибудь кустарь с клавиатурой тебя опишет, вот как ты здесь сидишь и трясёшься, читателям тоже будет смешно. И приятно. Это ясно?

Президент кивнул ещё раз.

- Так вот, чтобы вся ваша кремлёвская сволочь, все ваши приближённые, приближённые приближённых и приближённые приближённых приближённых могли блядовать невозбранно, люди должны быть приучены получать удовольствие от неправильности. И кто их к этому приучает?

- В-в... в-в-в... - осмелился выговорить президент, но кто-то кинул в него шариком из жёваной бумаги, и президент умолк.

- Мы! - торжествующе произнёс господин Ваганян. - Если завтра мы объявим забастовку, через неделю известие о том, что господин Ряхин всё-таки всучил сталелитейку европейцам, вызовет революцию. Все же, абсолютно все знают, что экономика России - перепродажа краденого в надежде, что когда-нибудь оно краденым быть перестанет. Но все относятся к этому - как?..

- С-с-с... с-с... - услышав эти звуки, господин Ваганян заподозрил бунт и нахмурился. Юмористы утробно зарычали вразнобой. Пердячая подушка протрубила нечто вроде атаки.

- ...с юмором... - наконец-то прошептал президент.

- Вот! - показал толстым пальцем на лепнину потолка господин Ваганян. - Не будет юмора, не будет вообще ничего. Проснётся такой вот россиянин утром с похмелья, а юмора нет. Включит телевизор - а там ты рассказываешь, как всё хорошо и будет ещё лучше. С твоим-то клерочьим экстерьером, а надежду России из себя корчишь. Посмотрит на тебя россиянин без юмора - и всё, готов экстремист. Десятки миллионов экстремистов! Забыл, что с последним царём стало?! И после этого твои прихвостни крадут у нас репризы для себя?! Передай Тарбаганову, что и "конкурентоспособность", и "суверенную демократию" я ему прощаю, но в последний раз! Ещё одна такая выходка, и минимум полгода сами будете страну развлекать!

Президент опустил голову и покраснел.

- Посмотри на этих людей! - патетически вскричал господин Ваганян, широким жестом указывая на окружающих, взорвавшихся шумом и движением. - Ты думаешь, они с рождения такие дегенераты? Признайся, думаешь ведь?

Президент затряс головой, не поднимая глаз. Его лысина пламенела. Юмористы вокруг блекотали и айяйяйкали голосами президентских сподвижников. Некоторые кувыркались по забранному персидским ковром полу, лжестарухи заплясали что-то похожее на канкан, скрипуче голося "без женщин жить нельзя на свете, нет" и всплёскивая ситцевыми юбками. Господин Ваганян повторил широкий жест другой рукой и загрохотал:

- Неверно! Они долго и изнурительно учились выглядеть дегенератами именно затем, чтобы было кого сравнивать с тобой, Наткиным, Кусакиным, Тарбагановым, Шалдыбулдыевым... Российские юмористы - это люди, простые россияне, которые принесли своё человеческое в жертву вот этой вот стабильности, за которую тебя нахваливают, - слова "стабильность" и "тебя" господин Ваганян ухитрился выделить особо мерзкой интонацией. - Без них всех вас выкинут, всех! - от Исааковича до последнего недочленка "Единой России"! Не будет ни долларов, ни златых палат Кремля, ни уважения. Домик в деревне будет. За Полярным кругом. Или подвал дома в Ёбурге.

Наступила пауза, и в кабинете всё замерло. Президент напоказ переживал мучительный катарсис, а господин Ваганян собирался с мыслями. По истечении минуты он достал из ящика стола толстую пачку бумаги. Здесь шрифт был двенадцатым, через один интервал.

- Ознакомишься, - предсказал господин Ваганян. - Это приоритетный национальный проект "Весёлый смех - россиянам". Показания к осуществлению - смех продлевает жизнь, демографию надо улучшать, ну ты понял. Показатели рассчитываются в смехуёчках на человека, удвоение планируется через восемь лет. Телевизионное время, утренники в школах, в рамках заботы о бюджетниках юмористическими коллективами окормляются государственные учреждения - посещение обязательное. КВНы, капустники... через пять лет у тридцати процентов молодых семей должен быть собственный юморист, часть средств по оплате государство возмещает наподобие ипотеки. Список учебных заведений по подготовке новых кадров, предмет в школе "Основы бугога", ну это прочтёшь.

Президент поднялся со стула, взял обеими руками пачку и с тоской посмотрел на титульный лист, украшенный улыбчивыми рожицами. Усевшись обратно на стул, он ойкнул в такт триумфально бзднувшей подушке и тут же вскочил, стряхивая с брюк кнопки. Юмористы весело засмеялись.

- Ладно, на сегодня всё. - Господин Ваганян поднялся во весь свой невеликий, сравнимый с президентским рост и протянул посетителю руку через стол. Президент, сморщившись, посмотрел на серебряную таблетку шокера, прицепленную к ладони господина Ваганяна, но руку пожал, пройдя через положенные конвульсии и новый взрыв хохота. Весь путь к двери, ощущая на спине с десяток прицепленных табличек, президент гадал, с чем ведро окажется на этот раз - с побелкой, водой или краской. Оказалось с водой.

- Файл с проектом тебе намылят, - довольно сказал господин Ваганян, когда облитый при открытии двери президент обернулся и показал мокрый слипшийся кирпич проектных бумаг. - А теперь иди, иди - тебя народ ждёт. Да, и чемоданчик-то забери, а то Буш обижается, когда ты без него...

Когда резная дверь морёного дуба окончательно закрылась за президентом, а ведро, качнувшись на верёвке, печально скрипнуло, господин Ваганян тяжёло вздохнул:

- Да, Буш... тут-то и кроется отличие цивилизованной страны от... вот этого. Господи, когда же и у нас юмористу будет можно стать президентом, чтоб вот без этих... брифингов. Впрочем, к делу! - выкрикнул он с нотками горечи в голосе. - Возвращаемся к тому, на чём нас прервали. Дискутируемая шутка "Это у вас обезьяна в аквариуме?" - "Нет, кассирша в кассе". Что она даёт зрителю? Чему его научает?..

Закипело обсуждение.