Временно отвлекаясь от иного нанесения символов на экран, запишу на будущее, чтобы не забыть.

Как учит нас "Рухнама", "только туркмен может сделать туркмена туркменом". Кстати, если подумать, то смысл у высказывания есть, и даже глубокий. Но я о другом.

Если помните, в перестройку населению была продана идейка, что "общее" - означает "ничьё". Надо это было для того, чтобы людишки ан масс не целились заставить работать экономику на себя, а согласились с приходом "эффективных собственников". Софизм был достаточно прост: если твоя доля в чём-то очень мала, то её вроде бы и нет. Если доля каждого в чём-то мала, то ничьих долей нет, и это "что-то" совершенно ничейное, забирай любой Ходорковский.

Та мразь, которая тогда окучивала население, ныне в общем приутихла и переключилась на духовность, искусство и прочую свободу личности от ксенофобии - в конце концов, всё уже переделено, неча смущать народ. Теперь разъяснительную работу о превосходстве "эффективных" над всеми остальными ведут уже на общественных началах, в ЖЖ, в рамках кампании по защите собственного кредитного форд-фокуса. Я не смеюсь, напротив, плачу по волосам. Правильным разъяснением стало бы, что собственность не ничейная, а не твоя. Но тогда люди захотели бы взять её себе, что, как легко догадаться, было совершенно недопустимо. Но я опять-таки о другом.

Из отождествления "общего" и "ничьего" автоматически следует отождествление "своего" и "личного". Понятие "своего" ужимается и исчезает, растворяется в "личном". Вот моя квартира за железной дверью, а что в подъезде творится, меня уже не. Однако, вспоминая творчество незабвенного Туркменбаши, только "своё" может сделать людей "своими". Не "общее", одно-на-всех, а "своё", одно-на-немногих или - может быть, более точно - одно-и-то-же.

И если посмотреть на то, как шли процессы организации в пост-советском обществе, то можно сделать вывод, что те, у кого "своё" было - банды, начальство, диаспоры, профессиональные тусовки - в общем, потеряли-то немного или ничего. А вот те, у кого "своего" (а значит, и "своих") не было, а было только "личное", стали их кормовым, так сказать, ресурсом.

Кормовому ресурсу, который пытался дёргаться и активничать, была продана идея самоорганизации на основе понятия "наши" - я не про недавнюю кремлядь, я ещё про невзоровские изыски с надписями на касках, и про то, что на них выросло. Идея "наших" - это идея сообщества, основанного на собственности друг на друга: на чужое действия, на чужое время... это право собственности рационализируется не "своим", которое побольше "личного", но поменьше "общего", а неким высшим авторитетом: верными учениями, былыми мучениями и иным подобным. Как легко догадаться, коммунальное напряжение в группе, организовавшейся по принципу "наших", предельно. По ней достаточно щёлкнуть, чтобы она разлетелась в разные стороны. В каждом конкретном случае это может быть раскол на почве вождизьмы или там верности\неверности учению-мучению; может быть просто тихое разбегание, ибо вера в идеал-с выгорела, а коноёбиться неохота.

"Вот таким образом"(с).