"Мародёр" содержит в себе, имхо, очень сильный и свежий аргумент в дискуссии о легализации оружия. Имплицитно, конечно. Вытащить его на свет можно примерно в следующих выражениях.
Легализация оружия, то есть и право скрытого ношения короткоствола, и право держать дома автоматические гранатомёты, к какому-то кардинальному изменению положения дел с преступностью не приведёт. И к кардинальному изменению положения дел в обществе как таковом тоже не приведёт. Связи между людьми, которые образуют общество, останутся количественно и функционально теми же, ибо в подавляющем своём большинстве эти связи вопроса приобретения и применения оружия не касаются. Просто раньше эти связи были между безоружными людьми, а теперь станут между вооружёнными.
И в этом заключается их качественное изменение, которое, однако, в нормальных условиях не заметно. Это изменение проявляется только в условиях прихода пушистого северного зверька. Сколь угодно наработанные, наезженные связи между невооружёнными людьми с приходом пятиногого пса сразу же обесцениваются, потому что ни за их разрыв, ни за их использование во зло ничего теперь не будет, и достаточно самой эфемерной выгоды, чтобы их предать. Что, собственно, "Мародёр" красочно иллюстрирует.
А функционально те же самые связи между вооружёнными (точнее, "владеющими оружием" - советую проникнуться смыслом выражения) людьми свою ценность в присутствии северного зверька с ценным мехом сохраняют или, по меньшей мере, теряют её намного медленнее, ибо выгода от разрыва или извращения этих связей уравновешивается возможностями получить ататусеньки. В результате чего переорганизация пытающегося выжить населения пойдёт гораздо быстрее и с меньшими человеческими издержками.
Понятно, что в рамках дискуссии "какие законы будем принимать" такой аргумент малоприменим. Однако при рассуждениях вообще, насколько в интересах общества владение оружием, его надо учитывать. Именно при рассмотрении граничных условий существования этого самого общества.
Легализация оружия, то есть и право скрытого ношения короткоствола, и право держать дома автоматические гранатомёты, к какому-то кардинальному изменению положения дел с преступностью не приведёт. И к кардинальному изменению положения дел в обществе как таковом тоже не приведёт. Связи между людьми, которые образуют общество, останутся количественно и функционально теми же, ибо в подавляющем своём большинстве эти связи вопроса приобретения и применения оружия не касаются. Просто раньше эти связи были между безоружными людьми, а теперь станут между вооружёнными.
И в этом заключается их качественное изменение, которое, однако, в нормальных условиях не заметно. Это изменение проявляется только в условиях прихода пушистого северного зверька. Сколь угодно наработанные, наезженные связи между невооружёнными людьми с приходом пятиногого пса сразу же обесцениваются, потому что ни за их разрыв, ни за их использование во зло ничего теперь не будет, и достаточно самой эфемерной выгоды, чтобы их предать. Что, собственно, "Мародёр" красочно иллюстрирует.
А функционально те же самые связи между вооружёнными (точнее, "владеющими оружием" - советую проникнуться смыслом выражения) людьми свою ценность в присутствии северного зверька с ценным мехом сохраняют или, по меньшей мере, теряют её намного медленнее, ибо выгода от разрыва или извращения этих связей уравновешивается возможностями получить ататусеньки. В результате чего переорганизация пытающегося выжить населения пойдёт гораздо быстрее и с меньшими человеческими издержками.
Понятно, что в рамках дискуссии "какие законы будем принимать" такой аргумент малоприменим. Однако при рассуждениях вообще, насколько в интересах общества владение оружием, его надо учитывать. Именно при рассмотрении граничных условий существования этого самого общества.
А кроме того, я считаю, что Аракчеев должен быть свободен.
