Фраза на пиджин-эльвише авторства пана Сапковского означает "что-то кончается". Недавно была дата подписания "беловежских соглашений", и, обозрев сопутствующие набросы, печалюсь я о глупости людской.

Нет, не о глупости даже... о неизбирательности ума, что ли? О неумении - то ли врождённом, то ли привитом - видеть некие тонкости.

Я сейчас буду говорить не о том, что люди пишут, а о том, почему они это пишут и читают.

Помните, я писал о крестьянском и аристократическом? Противопоставлял авторитет опыта и авторитет результата? Вот немалое количество срачей по вопросам истории коренятся в том нелицеприятном, но очевидном факте, что аристократов среди нас, мягко говоря, несколько меньше, чем крестьян. И авторитет опыта для нас важнее, причём важнее на уровне совершенно подсознательном, спинномозговом. Его каждый раз преодолевать приходится.

Нет, я не об аргументах типа "я лично видел гордо взлетающую космическую ракету" или "моя мама скребла ногтями стёкла пустых витрин". Это слишком просто и уже надоело.

Человек опытный-следовательно-авторитетный, уважаемый - это человек, многое переживший. При этом есть переживания и переживания, когда одним и тем же словом называются весьма разные вещи.

Во-первых, под "переживанием" понимается утрата душевного равновесия под воздействием внешнего фактора. Мальчик девочке на сотовый не позвонил в условленное время, девочка бегает по стенам и плачет - разлюбил. Переживает. Цена таким переживаниям - пятак за тонну в базарный день. "Побольше поплачешь - поменьше поссышь".

Во-вторых, это "переживание", о котором говорят не "переживал", но "пережил" - то есть оставление раздражающего фактора в прошлом. "Пережил войну", "пережил соседа". Дальше я буду употреблять корявое словечко "пережитие" для этого случая. Понятно, что опытный-следовательно-авторитетный человек среди крестьян - это именно человек, у которого много "пережитий". На ярмарку аж за сорок вёрст из села ездил, Ленина видел.. и так далее. Даже девочка из предыдущего абзаца может свои переживания спрессовать в "пережитие", превратившись в понимающую женщину - или в брошенку, или в стерву, как фишка ляжет. В любом случае понятно, что "пережитие" для крестьянина - штука ценная и сравнительно редкая, в отличие от "переживания".

Теперь хватаем крестьянина, вытаскиваем его из мiра, где рыл двести-триста в режиме "все всех знают", работа жёстко привязана к природным циклам и совпадает с образом жизни, а важные по жизни сведения передаются устно... и сажаем его в городскую квартиру, ограничиваем круг родственников и более-менее близких знакомых двумя десятками, чётко разделяем работу и нерабочее время... ну и до кучи кладём 99% полезной информации на бумажные и электронные носители, доверительных диалогов не требующие.

Вопрос: какие "пережития" такому человеку будут доступны? Ан масс это - смерти родственников и знакомых, смена рабочего места (как правило, сопровождаемая нервотрёпкой и неуверенностью в будущем), распад семьи, распухающая с годами медкарта. Иными словами, "окончание хорошего".

И у нашего крестьянина начинается когнитивный диссонанс... с одной стороны, "пережития" по-прежнему понимаются как субъективная капитализация ("я пережил, я стал опытнее-следовательно-уважаемее"), с другой - они неприятны и, как умный крестьянин может заметить, неприятны в принципе, приятными вообще быть не могут в таких условиях. Ценное, но неприятное.

Отмечу и другую сторону того же диссонанса: "хорошее", которое не оканчивается, в "пережития" не попадает и субъективной капитализации не содействует. Крепкая семья, приличное здоровье, поступательный карьерный рост - ну и что по сравнению с чужим "опытом"? "Кто не сидел, тот жизни не знает". Приятное, но ценности не имеет.

Однако есть "пережития" общепризнанные. Скажем, человек был свидетелем окончания Великой Отечественной - "пережил войну", или, как в нашем случае, "пережил распад СССР". Это - бесспорная субъективная капитализация, будет о чём внукам рассказывать, чтобы глазёнками на дедушку лупали и восхищались.

Так вот. В условиях, когда подавляющее множество "пережитий" касаются только человека лично и неприятны, возникает соблазн объявить приятным любое общее, независимое от конкретного человека "пережитие", любое общее оставление чего-то в прошлом, навесить на это "пережитие" статус "окончание плохого". Соблазн, напоминаю, чисто спинномозговой, остаточные рефлексы крестьянина в индустриальном обществе. Желание, чтобы хоть какое-то "пережитие" было и ценным, и приятным.

Именно поэтому любые, самые дикие теории о "совке" как издохшем ужасе, тьфу ему на могилу, таким вот "крестьянам" гораздо более валентны. Именно поэтому другим "крестьянам" защищать "совок" кажется чем-то тяжёлым; так их предкам казалось тяжёлым защищать крестьянскую лошадку от железного коня - после того, как конь пришёл ей на смену.

И так - по многим вопросам истории. Людям определённого склада надо, чтобы умирало плохое, поэтому всякое умершее объявляется плохим. И таких людей много, они норма, а не исключение. Хотите, пишите и меня туда же, я на аристократизм не претендую, мне эти рассуждения через силу идут.

Альтернатива, как и было сказано - считать ценность "пережитий" равной нулю и смотреть, что получилось, а что нет. И тогда всякое отношение, скажем, к распаду СССР теряет смысл. Остаются лишь исходные данные для иных, совсем иных вопросов.

Вот так.

---

А кроме того, я считаю, что Аракчеев должен быть свободен.

---