Интересное замечание здесь via тут. Заслуживающее комментария, хотя бы меня и сочли посягающим на лавры капитана Очевидности.

"Кстати, удивительное дело: чеченцы умудряются гордиться Авторхановым и защитниками Брестской крепости одновременно; русские, гордящиеся и Жуковым, и Власовым мне не известны, обычно что-нибудь одно."

"Обычно что-нибудь одно" внешний наблюдатель регистрирует в двух случаях.

Случай первый: "кто, если не он". Человек заранее отвергает остальные варианты выбора. Как минимум потому, что не хочет напрягаться, как максимум - его сломали, с ним поработали, ему прошито, что "всё иное" суть чорт и ересь. В таких случаях для описания остальных, отвергаемых вариантов огульно используем какой-нибудь их общий признак; как правило, совсем уж третьеразрядный с точки зрения понимания явления.

"Настоящий футбольный судья это Пьер Луиджи Калина, потому что он не совок без волос, а все остальные придурки какие-то мохнатые".

Как легко догадаться, "одновременно гордиться" при всей своей простоте - подход, который свидетельствует о том, что

а) это место в "одновременно гордящихся" мозгах люди скальпелем не трогали, и
б) человек хочет и может гордиться, хватает его и на того, и на этого, и на пятого-десятого.

"И того, и другого, и побольше. И можно без хлеба." Это естественный подход, не ломаный. Всякий дикарь с него начинает, "как же иначе-то?"

Промежуточный вывод: я бы сказал, что "одновременно гордиться" лучше огульного отвержения "всего, кроме". Человечек в режиме "кто, если не он" менее свободен, более хрупок и нежен, чем "одновременно гордящийся".

"Ктоеслинеону" всегда может быть сделана озадачивающая и тормозящая предъява ("ваш кумир детей ел/ест"), которую "одновременно гордящийся" просто не заметит, ибо у него кумиров полно: одним больше, одним меньше... да и ел бы, он один из толпы, а от столь славной толпы не убудет.

Случай второй: "в очередь, сукины дети, в очередь". Объект гордости выбран человеком после каких-то усилий по изучению и сравнению кандидатов. Неважно, если усилия включали в себя работу со сведениями, кои впоследствии оказались ложными или до сих пор таковыми не оказались. Важен поставленный навык по оценке и сортировке, а имея его, переиграть "на основании вновь открывшихся фактов" не проблема. Обычно здесь получается некоторый рейтинговый расчёт - что-то в топе, что-то... в рифме.

Внешний наблюдатель опять-таки видит одного-единственного кумира, а не целую банду, однако оный кумир жёстко подпёрт очередью остальных сукиных детей. Потому он и стоит прочнее, и в случае непреодолимого воздействия заменим легко, без потери времени и нервов. При этом битый кумир не выбрасывается на свалку истории, ну что Вы... просто отправляем в конец стека. Ещё пригодится.

Как легко догадаться, второй случай совершенно превосходит и затмевает подход "и того, и другого, и побольше" просто потому, что является его развитием, уточнением и утончением, приведением естественного подхода в цивилизованный вид. "Всё не жрём, картошку выбираем" как следствие возможности "жрать всё".

А там и до вилок для маслин на красиво накрытом столе недалеко.

Что? Зачем вилки? А в глаз воткнуть внешнему наблюдателю, если вдруг понадобится.

Система символов устойчивее и беспорядочной кучи символов, и одного-единственного, отшлифованного символа.

Так что, если внешнему наблюдателю придёт в голову поживиться за наш счёт, то живиться он будет на счёт носителей рассыпающейся кучи символов или единого памятника нерукотворного. А вот система символов, в которой увязаны и хорошие, и плохие, и ежедневные, и чрезвычайные, и каждый в случае чего может быть использован на пользу носителю - такая система огрызается, не хочет сдавать своего носителя в эксплуатацию внешнему наблюдателю.

Хорошая вещь, пригодится. Имхо.

Спасибо за внимание.

Вдохновившая на это сообщение цитата под катом.

"Герцог отступил в сторону, чтобы взглянуть на длинный стол, стоявший возле стула Фалька. Вся крышка стола — Фальк только теперь заметил это — была утоплена на несколько дюймов и окантована рамкой. В ней помещалась сетка из золотых и серебряных проволочек, на которых были нанизаны костяшки с отверстиями такой формы, что они могли переходить с одной проволоки на другую, а в некоторых точках — и с одного уровня на другой. Тут были сотни костяшек, размером от детского кулачка до семечка яблока, — из глины, камня, дерева, металла, кости, пластика, стекла, аметиста, агата, топаза, бирюзы, опала, янтаря, берилла, хрусталя, граната, изумруда и алмаза.

Это была моделирующая система; сходные системы имели Зоув, Лупоглазая и другие обитатели родного Дома Фалька. Систему породила великая культура планеты Давенант, хотя ей издавна пользовались на Земле. Это был и оракул, и компьютер, и орудие мистических ритуалов, и игрушка. Во второй своей короткой жизни у Фалька не хватило времени, чтобы толком разобраться в принципах работы моделирующих систем. Лупоглазая как-то обмолвилась, что ей понадобилось лет сорок—пятьдесят только для того, чтобы научиться обращаться с ней, а ее моделирующая система, являвшаяся фамильной реликвией, представляла собой квадрат со стороной всего лишь в четверть метра с двадцатью—тридцатью костяшками.

Хрустальная призма ударила в железную сферу с чистым высоким звоном. Бирюза устремилась налево, а связанные между собой полированные костяшки с вкраплениями граната скользнули вправо и вниз, в то время как огненный опал вспыхнул на миг в самом центре системы. Черные, худые, сильные пальцы мелькали над проволочками, играя с самоцветами жизни и смерти.

— Значит, — сказал Повелитель, — ты хочешь домой. Но взгляни-ка! Ты умеешь читать узоры? Слоновая кость, алмаз и хрусталь, а также огненные самоцветы и среди них мечется Опал — за Королевский Дом, за пределы Темницы с Прозрачными Стенами, за холмы и ущелья Коперника, и вот камень уже летит среди звезд. Ты выйдешь за пределы узора, узора времени. Взгляни же!

От мелькания разноцветных костяшек у Фалька зарябило в глазах. Он вцепился в край огромной системы и прошептал:

— Я не умею читать узоры.

— Ты — участник этой игры, Опал, разбираешься ты в ней или нет. Хорошо, просто отлично. Сегодня вечером мои псы лаяли на нищего бродягу, а он оказался повелителем звезд. Опал, когда я однажды приду к тебе, моля дать мне воды из твоих колодцев и приютить, ты ведь впустишь меня? Ночь тогда будет куда холоднее, чем сегодняшняя И до той поры утечет много воды! Ты пришел в наш мир из далекого прошлого. Я стар, но ты намного старше меня. Ты должен был умереть еще лет сто назад. Вспомнишь ли ты столетие спустя, что когда-то встретил в пустыне некоего короля? Ступай, как я уже говорил, ты свободен в своих передвижениях. Если тебе что-нибудь понадобится, мои люди будут рады услужить тебе."

---

А кроме того, я считаю, что Аракчеев должен быть свободен.

---