Происхождение идеала - не вообще, а из тех идеалов, за которые борются и всё такое - я представляю себе примерно следующим образом.
Первая стадия. Члены популяции (неважно, как) получают возможность эффективного использования внешних по отношению к популяции ресурсов, то есть
а) некое новое поведенческое решение в отношении чужих или ничейных людей, предметов и обстоятельств внезапно требует меньше усилий для обеспечения прежнего объёма благ, или
б) схожий объём приложенных усилий внезапно даёт результат, лучший с точки зрения приложившего.
Если
а) решение достаточно простое, каждый своим умом дойти может или у соседа подсмотреть, и
б) эксплуатируемая этим решением "кормовая база" достаточно велика, чтобы конкуренция включилась вяло и/или поздно,
то мы получим типичное, повторяемое поведение, при этом поведение частное по происхождению. "Всем вкусно, давай-давай-давай".
Вторая стадия. Сама типичность, повторяемость, воспроизводимость поведения даёт выгоды, несводимые к сумме благ, полученных от всех экземпляров такого поведения.
Воспроизводимость поведения соседа даёт предсказуемость этого поведения - следовательно, доверие к соседу; следовательно, снижение расходов на транзакции внутри популяции, появление "социальной ренты" для "своих" - при этом "свои" могут состоять не только в кооперативной, но и в антагонистической связи (предсказуемость преступника - хлеб полиции).
Таким образом, поддерживать это поведение становится выгодным не только тем, кто "на переднем крае" ништяки грябчит, но и тем, кто внутри популяции с ними имеет дело - условной "обслуге" и "иждивенцам".
Получаем, что "новое внешнее поведение" порождает "обеспечивающее внутреннее поведение", то есть столь же типичное поведение, которое облегчает типичное "новое внешнее поведение".
"Отец, слышишь, рубит, а я отвожу".
И это "обеспечивающее внутреннее поведение" остаётся даже тогда, когда выгоды "нового внешнего поведения" прекращаются, а "кормовая база" заканчивается.
Просто потому, что профит от "обеспечивающего поведения" происходит из его типичности, а не от добытых извне ништяков. Самый очевидный профит - отличие "своих" от "чужих", но есть и другие.
При этом, даже став невыгодным по добываемым ништякам, "новое внешнее поведение" из первой стадии вполне может остаться в сколько-нибудь прежних, узнаваемых формах: только потому, что оно удобно для закрепившегося "обеспечивающего поведения".
"Я отвожу, у нас все отвозят, у нас так принято - а чтобы было, что отвозить, отец там рубит. Что рубит? А какая разница".
Здесь из типичного, повторяемого поведения появляются нормы поведения: "так выгодно" через "так надо" становится "так заведено".
Третья стадия. Пусть у нас популяция, достаточно большая и развитая для того, чтобы в ней постоянно возникала задача сравнительно быстро притереться к "своим", но незнакомым (горизонтальная мобильность, разделение труда).
Эта задача по сути является задачей верификации норм ["обеспечивающего внутреннего"] поведения, то есть множеством частных задач сопоставления двух экземпляров поведения, из которых один предполагается истинным (обычно свой собственный).
Принцип экономии усилий здесь сказывается в появлении нормативных объектов, то есть каких-то поверочных средств, которые позволили бы быстро сопоставить разные экземпляры поведения и столь же быстро внести в них необходимые коррективы для "притирки".
Наглядный образец появления и распространения нормативных объектов - "понятия".
Сформированные нормативные объекты, распространённые на всю популяцию - это то, что мы называем её "ценностями". Поведение, противоречащее "ценностям" популяции, понимается как неправильное, и противодействие ему внутри популяции разрешено - желающие противодействовать находятся тут же, если это выгодно.
В итоге получается выгоднее "ценности" не нарушать, скорее добираешься до цели.
Кстати, отличие "настоящих ценностей" от "фальшивых" - именно в том, что целенаправленное поведение, противоречащее "фальшивым ценностям", не замедляет достижения цели. Прошёл сквозь голограмму, и ничего за это не было.
Четвёртая стадия. "Ценности" могут быть не только "настоящими ценностями" или "фальшивыми ценностями", но и "неактуальными ценностями".
То есть ["обеспечивающее внутреннее"] поведение уже настолько изменилось, что "ценность" (вполне себе "настоящая ценность", о которую раньше многое поверялось) более не востребована.
Ей не пренебрегают, не ходят ни вокруг неё, ни сквозь - вообще этой дорогой не ходят, другие проложены. При этом о её прежней полезности всё ещё помнят - неважно, с нотками симпатии или ненависти.
"Неактуальная ценность" в таком случае лишается подробностей, а в лишении подробностей и состоит идеализация всякого предмета. Итого, идеал есть отставная ценность, потерявшая актуальность и лишённая подробностей.
Пятая стадия. Для верификации поведения идеал в принципе не годится, за него не ухватишься, им можно обосновать прямо противоположные поступки - или обосновывать идентичные поступки различными идеалами.
Однако идеал может быть использован и используем для разметки пространства возможных целей, которых добиваются целенаправленным поведением - и тем самым для придания популяции свойства предвидения, планирования собственного будущего.
"Человек из мертвого камня сделает статую - и гордится потом, если работа удалась. А поди-ка из живого сделай еще более живое. Вот это работа!"
Идеалу не обязательно быть самой целью (это частный и довольно печальный случай), но он обязательно является ориентиром для её достижения. "На два пальца влево от Полярной звезды, и через три километра будет колодец".
Да, "новое внешнее поведение" из первой стадии формулируется очередными первопроходцами относительно существующих идеалов.
Так и раскручивается спираль.
Примечания.
1. Рассмотренная эволюция вовсе не является необузданной стихией. Её можно направлять, ею можно управлять на всех стадиях и на каждой в отдельности. Технология здесь возможна, а её инструментарий известен человечеству с доисторических времён.
Собственно, сама история является одним из продуктов этой технологии и её же инструментом.
2. Семантика здесь не помогает. Очень часто и ценность, и идеал - причём не обязательно порождённый именно ею - называются одним и тем же словом, в результате чего беседы об этике становятся беседами глухих.
3. Ценностей много, очень много. Вместе они образуют конфигурацию дозволенных, моральных, нравственно безупречных путей достижения цели. Лабиринт, если хотите - не обязательно с узкими мрачными проходами, но лабиринт.
Среди ценностей есть как глыбы, так и щебень, и даже песчинки, которые не столько шагнуть не дадут, сколько ступни поранят.
Из-за той же самой семантики, а равно из-за меняющейся внешней обстановки для популяции ценности и получающиеся из них идеалы могут быть с большими или меньшими усилиями соединены, поглощены одна другою, разбиты, собраны в причудливые конструкции (наборы ориентиров) и проч., и проч..
Что задачи условных "технологов" из п.1 может как облегчить, так и усложнить.
Первая стадия. Члены популяции (неважно, как) получают возможность эффективного использования внешних по отношению к популяции ресурсов, то есть
а) некое новое поведенческое решение в отношении чужих или ничейных людей, предметов и обстоятельств внезапно требует меньше усилий для обеспечения прежнего объёма благ, или
б) схожий объём приложенных усилий внезапно даёт результат, лучший с точки зрения приложившего.
Если
а) решение достаточно простое, каждый своим умом дойти может или у соседа подсмотреть, и
б) эксплуатируемая этим решением "кормовая база" достаточно велика, чтобы конкуренция включилась вяло и/или поздно,
то мы получим типичное, повторяемое поведение, при этом поведение частное по происхождению. "Всем вкусно, давай-давай-давай".
Вторая стадия. Сама типичность, повторяемость, воспроизводимость поведения даёт выгоды, несводимые к сумме благ, полученных от всех экземпляров такого поведения.
Воспроизводимость поведения соседа даёт предсказуемость этого поведения - следовательно, доверие к соседу; следовательно, снижение расходов на транзакции внутри популяции, появление "социальной ренты" для "своих" - при этом "свои" могут состоять не только в кооперативной, но и в антагонистической связи (предсказуемость преступника - хлеб полиции).
Таким образом, поддерживать это поведение становится выгодным не только тем, кто "на переднем крае" ништяки грябчит, но и тем, кто внутри популяции с ними имеет дело - условной "обслуге" и "иждивенцам".
Получаем, что "новое внешнее поведение" порождает "обеспечивающее внутреннее поведение", то есть столь же типичное поведение, которое облегчает типичное "новое внешнее поведение".
"Отец, слышишь, рубит, а я отвожу".
И это "обеспечивающее внутреннее поведение" остаётся даже тогда, когда выгоды "нового внешнего поведения" прекращаются, а "кормовая база" заканчивается.
Просто потому, что профит от "обеспечивающего поведения" происходит из его типичности, а не от добытых извне ништяков. Самый очевидный профит - отличие "своих" от "чужих", но есть и другие.
При этом, даже став невыгодным по добываемым ништякам, "новое внешнее поведение" из первой стадии вполне может остаться в сколько-нибудь прежних, узнаваемых формах: только потому, что оно удобно для закрепившегося "обеспечивающего поведения".
"Я отвожу, у нас все отвозят, у нас так принято - а чтобы было, что отвозить, отец там рубит. Что рубит? А какая разница".
Здесь из типичного, повторяемого поведения появляются нормы поведения: "так выгодно" через "так надо" становится "так заведено".
Третья стадия. Пусть у нас популяция, достаточно большая и развитая для того, чтобы в ней постоянно возникала задача сравнительно быстро притереться к "своим", но незнакомым (горизонтальная мобильность, разделение труда).
Эта задача по сути является задачей верификации норм ["обеспечивающего внутреннего"] поведения, то есть множеством частных задач сопоставления двух экземпляров поведения, из которых один предполагается истинным (обычно свой собственный).
Принцип экономии усилий здесь сказывается в появлении нормативных объектов, то есть каких-то поверочных средств, которые позволили бы быстро сопоставить разные экземпляры поведения и столь же быстро внести в них необходимые коррективы для "притирки".
Наглядный образец появления и распространения нормативных объектов - "понятия".
Сформированные нормативные объекты, распространённые на всю популяцию - это то, что мы называем её "ценностями". Поведение, противоречащее "ценностям" популяции, понимается как неправильное, и противодействие ему внутри популяции разрешено - желающие противодействовать находятся тут же, если это выгодно.
В итоге получается выгоднее "ценности" не нарушать, скорее добираешься до цели.
Кстати, отличие "настоящих ценностей" от "фальшивых" - именно в том, что целенаправленное поведение, противоречащее "фальшивым ценностям", не замедляет достижения цели. Прошёл сквозь голограмму, и ничего за это не было.
Четвёртая стадия. "Ценности" могут быть не только "настоящими ценностями" или "фальшивыми ценностями", но и "неактуальными ценностями".
То есть ["обеспечивающее внутреннее"] поведение уже настолько изменилось, что "ценность" (вполне себе "настоящая ценность", о которую раньше многое поверялось) более не востребована.
Ей не пренебрегают, не ходят ни вокруг неё, ни сквозь - вообще этой дорогой не ходят, другие проложены. При этом о её прежней полезности всё ещё помнят - неважно, с нотками симпатии или ненависти.
"Неактуальная ценность" в таком случае лишается подробностей, а в лишении подробностей и состоит идеализация всякого предмета. Итого, идеал есть отставная ценность, потерявшая актуальность и лишённая подробностей.
Пятая стадия. Для верификации поведения идеал в принципе не годится, за него не ухватишься, им можно обосновать прямо противоположные поступки - или обосновывать идентичные поступки различными идеалами.
Однако идеал может быть использован и используем для разметки пространства возможных целей, которых добиваются целенаправленным поведением - и тем самым для придания популяции свойства предвидения, планирования собственного будущего.
"Человек из мертвого камня сделает статую - и гордится потом, если работа удалась. А поди-ка из живого сделай еще более живое. Вот это работа!"
Идеалу не обязательно быть самой целью (это частный и довольно печальный случай), но он обязательно является ориентиром для её достижения. "На два пальца влево от Полярной звезды, и через три километра будет колодец".
Да, "новое внешнее поведение" из первой стадии формулируется очередными первопроходцами относительно существующих идеалов.
Так и раскручивается спираль.
Примечания.
1. Рассмотренная эволюция вовсе не является необузданной стихией. Её можно направлять, ею можно управлять на всех стадиях и на каждой в отдельности. Технология здесь возможна, а её инструментарий известен человечеству с доисторических времён.
Собственно, сама история является одним из продуктов этой технологии и её же инструментом.
2. Семантика здесь не помогает. Очень часто и ценность, и идеал - причём не обязательно порождённый именно ею - называются одним и тем же словом, в результате чего беседы об этике становятся беседами глухих.
3. Ценностей много, очень много. Вместе они образуют конфигурацию дозволенных, моральных, нравственно безупречных путей достижения цели. Лабиринт, если хотите - не обязательно с узкими мрачными проходами, но лабиринт.
Среди ценностей есть как глыбы, так и щебень, и даже песчинки, которые не столько шагнуть не дадут, сколько ступни поранят.
Из-за той же самой семантики, а равно из-за меняющейся внешней обстановки для популяции ценности и получающиеся из них идеалы могут быть с большими или меньшими усилиями соединены, поглощены одна другою, разбиты, собраны в причудливые конструкции (наборы ориентиров) и проч., и проч..
Что задачи условных "технологов" из п.1 может как облегчить, так и усложнить.
А кроме того, я считаю, что Аракчеев должен быть свободен.
