Ну да, "Пустошь им. тов. Смауга". Все смотрели, большинство посмотревших задались вопросом "и зачем оно было снято". Не "почему" - "почему" как раз понятно; режиссёр должен снимать, тренироваться на кошках, и кредит за форд-фокус не выплачен...
Именно "зачем". Как выразился бы советский критик: чему нас учит этот фильм, какие проблемы ставит, что нового привнёс и так далее.
Предложу свою версию ответа на этот вопрос.
Во-первых, кино детское, и даже головы в нём отчекрыживают бескровно. То есть что-то такое дети должны увидеть и услышать в перерывах между притягивающими детское внимание отчекрыживаниями голов. Причём не обязательно имеющее прямое отношение к толкиеновскому тексту. Нет, не домыслы, - хотя и их там полно - а подчёркивания и выпячивания.
Во-вторых, две трети экранного времени занимает изображение того, как гномы мудохаются в своём квесте. Их даже в сортире замочили в процессе. Ели пауками, травили орками, поймали эльфами, завалили чуть не попавшими под санкции рыбой и т. п.. То есть важность квеста форсится в неокрепшем детском уме.
В-третьих, из этой важности в конце фильма аккуратно убрано золото как ценность. Его просто слишком много - и как цель квеста оно бесполезно. Точнее, бесполезно, когда оно в артефактах: монетах, слитках и бижутерии; однако имеет какую-то пригодность, если его расплавить, лишив прежней формы, собрать воедино и в воспитательных целях облить им дракона.
То есть ценой всех анальных кар, обрушившихся на гномов, остаётся исключительно Аркенстон (то ли "драгоценный камень", то ли "камень ковчега", хм-хм).
В-четвёртых, в отличие от толкиеновского текста, в фильме никто триста лет с Аркенстоном, взбесяся, по Средиземью не бегал, его сразу водрузили над троном, как символ того, что гномы пришли к успеху.
В сочетании с первой частью всё это безобразие представляет собой простое, подробное и доходчивое объяснение любому ребёнку того, что взрослые дяди в перерывах между отчекрыживаниями друг другу голов называют "национальным мифом".
Всякий национальный миф есть история о том, как сперва всё было хорошо и вообще "золотой век". Потом пришли какие-нибудь варвары и "золотой век" отменили. Затем были мрак, жуть, гнёт и мерзость запустения.
Однако передовой отряд битых жизнью и оттого сильно поумневших потомков, вооружённых собственным печальным и чужим передовым опытом, пытается "вернуть всё взад" применительно к нынешнему положению дел.
В первую очередь передовой отряд пытается восстановить право своих властвовать (над собой, над судьбой, над озёрной человеческой шушерой), которое и символизируетКраледворская рукопись Аркенстон.
А теперь попробуйте вспомнить или пересмотреть имеющие место родственные коллизии в "Пустоши...". Это опять же аккуратное и доходчивое объяснение границ национального мифа через сопоставление его с семейными интересами как источником этого мифа.
Ну да, Аркенстон важен, но бросать брата, чтобы идти за ним - нафиг, нафиг. По-тихому завалить чужака, с которым вроде как пуд соли съел, за нечто действительно ценное - какие проблемы? Предок промазал в дракона - тебе это весь город поминает до скончания века, хоть ты святым будь. Ставишь сословное выше семейного - будь готов потерять эту овцу, которая и с гномом сбежит. Да и сам Торин прёт за драгоценностью из-за грехов предка, с которым не оставляет надежды встретиться.
Там вообще подсказок много. Скажем, гномы - это в основном третье сословие, "игрушечных дел мастера" (из первой части), которых ведёт наследник и один из старых аристократов. А вот бургомистр озёрного поселения, который по тексту был классическим хитрожопым буржуем и гномам не поверил, уступив мнению большинства, здесь показан коррумпированным администратором, при слове "золото" сходу потерявшим соображение.
Мне, конечно, было приятнее всего смотреть диалог Бильбо с драконом (кстати, кто-нибудь, кроме меня, подумал, что рисовавший дракона товарищ видел Каа из советского мультика?).
Здесь метафора вышла на новый уровень - указали, что там, на руинах отменённого варварами "золотого века", во-первых, полно всякой тогдашней фигни, которая не то, не Аркенстон, и которая только мешает его найти; а во-вторых, и сами варвары, и накликавшее их головокружение от успехов никуда не девались и готовы свои номера повторить при первом неосторожном шаге.
В заключение скажу, шта-а-а-а, конечно, я не считаю, будто бы там сидит какой-то новозеландский комитет цензоров и велит снимать то и инсценировать это. Нет, зачем? Просто сам этот сюжет, - возвращение поумневших гномов к корням - он и так толкиеновский; а проектом занимаются культурные люди, много читавшие, выросшие в цивилизованной стране, не презирающие своего зрителя.
Вот и заполнили экранное время тем, что детишкам пригодится.
Спасибо за внимание.
ПостСкриптум. Да, а что до гэндальфовской линии, так она прямая, как телеграфный столб. Старичок борется со злом, используя человекоорудия, гномоорудия, хоббитоорудия... ему надо дракона с доски убрать, и всё, а пробуждение гномьего национального самосознания в процессе - это побочный эффект, мол, пусть будет. Когда на доске появляется нечто чёрное-пречёрное, он сразу оставляет гномов с невнятным напутствием. Страшноватый старичок, имхо.
Именно "зачем". Как выразился бы советский критик: чему нас учит этот фильм, какие проблемы ставит, что нового привнёс и так далее.
Предложу свою версию ответа на этот вопрос.
Во-первых, кино детское, и даже головы в нём отчекрыживают бескровно. То есть что-то такое дети должны увидеть и услышать в перерывах между притягивающими детское внимание отчекрыживаниями голов. Причём не обязательно имеющее прямое отношение к толкиеновскому тексту. Нет, не домыслы, - хотя и их там полно - а подчёркивания и выпячивания.
Во-вторых, две трети экранного времени занимает изображение того, как гномы мудохаются в своём квесте. Их даже в сортире замочили в процессе. Ели пауками, травили орками, поймали эльфами, завалили чуть не попавшими под санкции рыбой и т. п.. То есть важность квеста форсится в неокрепшем детском уме.
В-третьих, из этой важности в конце фильма аккуратно убрано золото как ценность. Его просто слишком много - и как цель квеста оно бесполезно. Точнее, бесполезно, когда оно в артефактах: монетах, слитках и бижутерии; однако имеет какую-то пригодность, если его расплавить, лишив прежней формы, собрать воедино и в воспитательных целях облить им дракона.
То есть ценой всех анальных кар, обрушившихся на гномов, остаётся исключительно Аркенстон (то ли "драгоценный камень", то ли "камень ковчега", хм-хм).
В-четвёртых, в отличие от толкиеновского текста, в фильме никто триста лет с Аркенстоном, взбесяся, по Средиземью не бегал, его сразу водрузили над троном, как символ того, что гномы пришли к успеху.
В сочетании с первой частью всё это безобразие представляет собой простое, подробное и доходчивое объяснение любому ребёнку того, что взрослые дяди в перерывах между отчекрыживаниями друг другу голов называют "национальным мифом".
Всякий национальный миф есть история о том, как сперва всё было хорошо и вообще "золотой век". Потом пришли какие-нибудь варвары и "золотой век" отменили. Затем были мрак, жуть, гнёт и мерзость запустения.
Однако передовой отряд битых жизнью и оттого сильно поумневших потомков, вооружённых собственным печальным и чужим передовым опытом, пытается "вернуть всё взад" применительно к нынешнему положению дел.
В первую очередь передовой отряд пытается восстановить право своих властвовать (над собой, над судьбой, над озёрной человеческой шушерой), которое и символизирует
А теперь попробуйте вспомнить или пересмотреть имеющие место родственные коллизии в "Пустоши...". Это опять же аккуратное и доходчивое объяснение границ национального мифа через сопоставление его с семейными интересами как источником этого мифа.
Ну да, Аркенстон важен, но бросать брата, чтобы идти за ним - нафиг, нафиг. По-тихому завалить чужака, с которым вроде как пуд соли съел, за нечто действительно ценное - какие проблемы? Предок промазал в дракона - тебе это весь город поминает до скончания века, хоть ты святым будь. Ставишь сословное выше семейного - будь готов потерять эту овцу, которая и с гномом сбежит. Да и сам Торин прёт за драгоценностью из-за грехов предка, с которым не оставляет надежды встретиться.
Там вообще подсказок много. Скажем, гномы - это в основном третье сословие, "игрушечных дел мастера" (из первой части), которых ведёт наследник и один из старых аристократов. А вот бургомистр озёрного поселения, который по тексту был классическим хитрожопым буржуем и гномам не поверил, уступив мнению большинства, здесь показан коррумпированным администратором, при слове "золото" сходу потерявшим соображение.
Мне, конечно, было приятнее всего смотреть диалог Бильбо с драконом (кстати, кто-нибудь, кроме меня, подумал, что рисовавший дракона товарищ видел Каа из советского мультика?).
Здесь метафора вышла на новый уровень - указали, что там, на руинах отменённого варварами "золотого века", во-первых, полно всякой тогдашней фигни, которая не то, не Аркенстон, и которая только мешает его найти; а во-вторых, и сами варвары, и накликавшее их головокружение от успехов никуда не девались и готовы свои номера повторить при первом неосторожном шаге.
В заключение скажу, шта-а-а-а, конечно, я не считаю, будто бы там сидит какой-то новозеландский комитет цензоров и велит снимать то и инсценировать это. Нет, зачем? Просто сам этот сюжет, - возвращение поумневших гномов к корням - он и так толкиеновский; а проектом занимаются культурные люди, много читавшие, выросшие в цивилизованной стране, не презирающие своего зрителя.
Вот и заполнили экранное время тем, что детишкам пригодится.
Спасибо за внимание.
ПостСкриптум. Да, а что до гэндальфовской линии, так она прямая, как телеграфный столб. Старичок борется со злом, используя человекоорудия, гномоорудия, хоббитоорудия... ему надо дракона с доски убрать, и всё, а пробуждение гномьего национального самосознания в процессе - это побочный эффект, мол, пусть будет. Когда на доске появляется нечто чёрное-пречёрное, он сразу оставляет гномов с невнятным напутствием. Страшноватый старичок, имхо.
А кроме того, я считаю, что Аракчеев должен быть свободен.
