Мнится мне, что гражданственность, возрастая из подданства, начинается с - и в решающей мере состоит из - отказа человека воспринимать государство как единое целое; отказа верить в то, что различные дела государственные связаны между собою более, нежели дела разных людей.
Такой отказ ведёт к пониманию того, что мерзости в одной из сторон государственной жизни не могут быть связаны с - а, значит, не могут быть и оправданы - успехами в иных сторонах таковой.
Гражданин, в отличие от подданного, не просто готов подставить плечо суверену, но желает сделать это в совершенно особом деле, где не всё ладно.
Я считаю, что гражданственность есть способность к суждению о делах государственных не общим, но частным порядком.
Лояльность гражданина обходится государству дороже, нежели лояльность подданного, однако и качеством обладает лучшим.
Гражданин, в отличие от подданного, не удовлетворяется "успехами вообще", но именно успехами в отдельно взятом, интересном ему вопросе.
С другой стороны, подданного возможно смутить, риторически возведя частные недостатки государства в его общее неприличие. Гражданин же, отвергая огульное ликование, точно так же отвергнет и огульную хулу.
Именно поэтому гражданин может одновременно рукоплескать триумфу над варварами и негодовать несправедливому суду или гнусному обращению с пленными и рабами.
Подданному, неспособному к частному суждению, гражданственность может показаться лицемерием, ханжеством или даже предательством. Лояльный подданный вполне способен обвинить гражданина в измене государству, и как бы ещё не в форме доноса, а нелояльный подданный заклеймит гражданина презрением и нерукопожатностью, и тоже в форме доноса.
Из сказанного следует, что долгом гражданина перед собственной гражданственностью станет поощрение всякого частного суждения о государственном порядке или беспорядке, хотя бы гражданин и был не согласен с содержанием такого суждения.
Равно частью этого долга станет отрицание всякого общего суждения о государстве, всякого увязывания его наличных черт, приятных и отвратительных, воедино, и провозглашения их обоюдной неизбежности - во славу государству или же в поношение ему.
Спасибо за внимание.
Такой отказ ведёт к пониманию того, что мерзости в одной из сторон государственной жизни не могут быть связаны с - а, значит, не могут быть и оправданы - успехами в иных сторонах таковой.
Гражданин, в отличие от подданного, не просто готов подставить плечо суверену, но желает сделать это в совершенно особом деле, где не всё ладно.
Я считаю, что гражданственность есть способность к суждению о делах государственных не общим, но частным порядком.
Лояльность гражданина обходится государству дороже, нежели лояльность подданного, однако и качеством обладает лучшим.
Гражданин, в отличие от подданного, не удовлетворяется "успехами вообще", но именно успехами в отдельно взятом, интересном ему вопросе.
С другой стороны, подданного возможно смутить, риторически возведя частные недостатки государства в его общее неприличие. Гражданин же, отвергая огульное ликование, точно так же отвергнет и огульную хулу.
Именно поэтому гражданин может одновременно рукоплескать триумфу над варварами и негодовать несправедливому суду или гнусному обращению с пленными и рабами.
Подданному, неспособному к частному суждению, гражданственность может показаться лицемерием, ханжеством или даже предательством. Лояльный подданный вполне способен обвинить гражданина в измене государству, и как бы ещё не в форме доноса, а нелояльный подданный заклеймит гражданина презрением и нерукопожатностью, и тоже в форме доноса.
Из сказанного следует, что долгом гражданина перед собственной гражданственностью станет поощрение всякого частного суждения о государственном порядке или беспорядке, хотя бы гражданин и был не согласен с содержанием такого суждения.
Равно частью этого долга станет отрицание всякого общего суждения о государстве, всякого увязывания его наличных черт, приятных и отвратительных, воедино, и провозглашения их обоюдной неизбежности - во славу государству или же в поношение ему.
Спасибо за внимание.
