Имеется в виду вот это рассуждение.
По моему мнению, переход от "стаи" к "традиционному обществу" есть не "успешное восстание омег против альф", а наоборот, "победа альф в борьбе за сохранение статуса".
Дело в том, что альфы стареют. Надо сказать, что проигрыш в стае всегда больше выигрыша. То есть там, где беты-гаммы обменяются затрещинами при выяснении, кто выше в алфавите, низлагаемую альфу разорвут или опустят ниже плинтуса. "Акела промахнулся". А с возрастом Акела обязательно промахнётся.
Отсюда у альфы есть интерес сохранить и продлить своё положение, изменив его основания. "Вождь" хочет стать "старейшиной" - а в пределе "царём". Однако для этого надо закольцевать время, постоянно освежать прежние заслуги альфы: лбом мамонта забодал, не побоялся один на десяток бет наехать... "Чтобы помнили"(с). Чтобы как вчера было. Чтобы не наезжали.
Это и есть основание всякой традиции - постоянное обновление прошлого, отправление ритуалов как воссоздание прежних славных событий. "Деды воевали"(с). Предел ритуала - воссоздание диалога с бородачом на облачке, который скрижали выдал или там коран продиктовал.
Практика постоянного обновления личных заслуг не может не перейти в идею родовых заслуг как основания высокого ранга и возможности делать что хошь. "Мой дедушка был альфой и убил мамонта лбом, все меня бойтесь". Гасконский молокосос оказывается несравнимо выше успешного и состоявшегося галантерейщика Бонасьё, который никто ниоткуда.
Обращаясь к иному произведению: персонаж, олицетворяющий переход "вождь-старейшина" очень выпукло и не без пиетета показан леди Урсулой в "Планете изгнания". Вольд.
Здесь надо отметить, что освежение древних событий для современного пользования, являющееся основой традиции, становится всё более делом писарчуков и хронистов, и всё менее делом памяти собственно старейшин. Тем более, что память со временем сдаёт, а топор в отношении написанного пером бесполезен.
В свою очередь, переход "традиция-модерн" есть крайнее упрощение: "модерн" появился не просто так и не везде, а был выношен ансьен режимом, раком традиционного общества - окаменевшим, многосотлетним переплетением французских переразвитой государственной бюрократии и переразвитых привилегий (частного закона), то есть неразгребаемой кучей противоречивых писаных документов. Рукописи, к сожалению, не горели. В дальнейшем "либертэ, эгалитэ, фратернитэ", разрубившие гордиев узел, и их удобные к использованию продукты либо навязывались превосходной военной силой, либо были импортируемы в силу приятного вида, вкуса и запаха: сам по себе "модерн" более нигде не возникал, даже в России. То ли не успел, то ли не смог.
И, далее, эмансипация женщин в первую очередь есть процесс легализации норм экономики, освобождённой от традиции - точнее, продуктом перегиба борьбы с привилегиями, когда семья лишается своего частного закона... проще говоря, буржуй Бонасьё сорвался с цепи и вывел для себя, что платить pater familias дороже, нежели чем вытащить самок из каждой фамилии и посадить их за арендованные прялки. Альфы-беты-гаммы и естественный отбор на основе сексуальности тут совершенно ни при чём. Женщина с собственным источником дохода, заботливо предоставленным господином Бонасьё, обязательно будет свободной женщинойфактором отрицательного отбора с правом выбора партнёра и всё такое.
Следовательно, взятием к ноге "модерна" станет не надевание хиджаба на первую попавшуюся женщину, но роботизация производств до уровня, на котором женщина сможет внести свой вклад в общественное производство, не отрываясь от компьютера: а отрываться от компьютера она станет, выгуливая детей, запасаясь продовольствием и распекая мужа на предмет соответствия решениям собрания жилтоварищества - проще говоря, возрождая женскую племенную субкультуру со всеми её плюсами и минусами. Да, пост-модерн.
Секс же составляет всего лишь часть статусного вознаграждения и потому не может рассматриваться в качестве фактора эволюции популяции. Есть и иные вещи, кроме е...ли.
Это был комментарий, в моде возражения. Спасибо за внимание.
По моему мнению, переход от "стаи" к "традиционному обществу" есть не "успешное восстание омег против альф", а наоборот, "победа альф в борьбе за сохранение статуса".
Дело в том, что альфы стареют. Надо сказать, что проигрыш в стае всегда больше выигрыша. То есть там, где беты-гаммы обменяются затрещинами при выяснении, кто выше в алфавите, низлагаемую альфу разорвут или опустят ниже плинтуса. "Акела промахнулся". А с возрастом Акела обязательно промахнётся.
Отсюда у альфы есть интерес сохранить и продлить своё положение, изменив его основания. "Вождь" хочет стать "старейшиной" - а в пределе "царём". Однако для этого надо закольцевать время, постоянно освежать прежние заслуги альфы: лбом мамонта забодал, не побоялся один на десяток бет наехать... "Чтобы помнили"(с). Чтобы как вчера было. Чтобы не наезжали.
Это и есть основание всякой традиции - постоянное обновление прошлого, отправление ритуалов как воссоздание прежних славных событий. "Деды воевали"(с). Предел ритуала - воссоздание диалога с бородачом на облачке, который скрижали выдал или там коран продиктовал.
Практика постоянного обновления личных заслуг не может не перейти в идею родовых заслуг как основания высокого ранга и возможности делать что хошь. "Мой дедушка был альфой и убил мамонта лбом, все меня бойтесь". Гасконский молокосос оказывается несравнимо выше успешного и состоявшегося галантерейщика Бонасьё, который никто ниоткуда.
Обращаясь к иному произведению: персонаж, олицетворяющий переход "вождь-старейшина" очень выпукло и не без пиетета показан леди Урсулой в "Планете изгнания". Вольд.
Здесь надо отметить, что освежение древних событий для современного пользования, являющееся основой традиции, становится всё более делом писарчуков и хронистов, и всё менее делом памяти собственно старейшин. Тем более, что память со временем сдаёт, а топор в отношении написанного пером бесполезен.
В свою очередь, переход "традиция-модерн" есть крайнее упрощение: "модерн" появился не просто так и не везде, а был выношен ансьен режимом, раком традиционного общества - окаменевшим, многосотлетним переплетением французских переразвитой государственной бюрократии и переразвитых привилегий (частного закона), то есть неразгребаемой кучей противоречивых писаных документов. Рукописи, к сожалению, не горели. В дальнейшем "либертэ, эгалитэ, фратернитэ", разрубившие гордиев узел, и их удобные к использованию продукты либо навязывались превосходной военной силой, либо были импортируемы в силу приятного вида, вкуса и запаха: сам по себе "модерн" более нигде не возникал, даже в России. То ли не успел, то ли не смог.
И, далее, эмансипация женщин в первую очередь есть процесс легализации норм экономики, освобождённой от традиции - точнее, продуктом перегиба борьбы с привилегиями, когда семья лишается своего частного закона... проще говоря, буржуй Бонасьё сорвался с цепи и вывел для себя, что платить pater familias дороже, нежели чем вытащить самок из каждой фамилии и посадить их за арендованные прялки. Альфы-беты-гаммы и естественный отбор на основе сексуальности тут совершенно ни при чём. Женщина с собственным источником дохода, заботливо предоставленным господином Бонасьё, обязательно будет свободной женщиной
Следовательно, взятием к ноге "модерна" станет не надевание хиджаба на первую попавшуюся женщину, но роботизация производств до уровня, на котором женщина сможет внести свой вклад в общественное производство, не отрываясь от компьютера: а отрываться от компьютера она станет, выгуливая детей, запасаясь продовольствием и распекая мужа на предмет соответствия решениям собрания жилтоварищества - проще говоря, возрождая женскую племенную субкультуру со всеми её плюсами и минусами. Да, пост-модерн.
Секс же составляет всего лишь часть статусного вознаграждения и потому не может рассматриваться в качестве фактора эволюции популяции. Есть и иные вещи, кроме е...ли.
Это был комментарий, в моде возражения. Спасибо за внимание.
