Пишут и пишут из одной отдалённой галактики.
Делюсь. В процессе я позволил себе перевести распространённые тви'лекские имена на русский язык и поменял "разумного субъекта" (это у них там одно слово на тридцать один слог) на "человека", а... вы этой скотинки не знаете... на "собаку".
"Картина машинным маслом, триптих.
Слева: свидетель Сидоров показывает, что своими глазами видел, как гражданин Иванов насилует гражданку Петрову, и повествует в деталях, что именно Иванов Петровой мял, и как лез лобзать ланиты.
Середина: просмотр видеозаписи с камеры наружного наблюдения, на которой видно, что гражданка Петрова того и гляди отдаст концы, а гражданин Иванов на самом деле делает непрямой массаж сердца и искусственное дыхание рот-в-рот; всё то, что в моё время вызывало ажиотаж у школьников младшего сексуального возраста на занятиях по гражданской обороне.
Справа: картина отсутствует, снята по просьбе всех троих.
Свидетель Сидоров к гражданину Иванову, прошу заметить, не имеет никакого зла, достаточного для клеветы. Сидоров действительно смотрел и видел насилие. Потому что смотрел Сидоров. У которого жизненный опыт, привычки и всё такое. Нет, Сидоров человек вовсе не озабоченный сексуально: просто первую помощь он распознать не может вообще, а насилие - ну, мелькнуло что-то такое в кино под угрожающую музыку, вот теперь вспомнилось...
Собственно, на картине слева рулит "случившееся плюс Сидоров", а на средней - "случившееся плюс камера", у которой есть ТТХ, но (примем, что такая модель) нет мозгов, чтобы интерпретировать входные данные.
А "сам процесс" на двух картинах называется "уничтожение Сидорова со всем его жизненным опытом во имя правды": признание ничтожности и ненужности Сидорова с его мозгами и их содержимым.
К так называемой "исторической правде" то же самое относится чуть более, чем полностью; с поправкой на то, что у "камеры" там обычно тоже есть мозги, только они чуть получше спрятаны, чем у "свидетеля". Впрочем, ну её, "историческую", продолжу вообще.
А вообще верно вот что: человек, познавший правду, - или то, что за неё впаривают - на какое-то время становится ничтожен. И в это время с ним можно делать всё, что захочешь.
Это не означает, что от правды - или того, что за неё впаривают - надо отпихиваться всеми четырьмя конечностями. Это означает, что её "ешь один, под одеялом" - и предусмотри время на тихое, спокойное переваривание.
Правда не делает свободным сама по себе, она не даёт свободы - она вынуждает к свободе. Оторваться от коллектива, схорониться и рекапитализировать себя: либо приспособив наличного себя к узнанному, либо вырастив нового.
Не обязательно получится. Скажем, пресловутые секты - в т. ч. гиперсекты, именуемые "церквями" - имеют свой гешефт именно с того, что осеняют человечка правдой по голове и, пока звёзды в глазах не перестали хороводить, окружают заботой, чтобы, не дай мидихлорианы, не стал "доходить своим умом" (который трудно недооценить, да).
Это ещё не всё. Предположим, освободился человечек и устаканил себя под новую правду в спокойной обстановке, - возьмём лучший случай: он действительно понял сам - осознал ничтожество прежнего себя и высоко ценит себя нового. И вот он, новый, возвращается к людям. К прежним, каким и он был. К ничтожным. Не освобождённым именно той правдой, которую скормили ему.
И начинает к этим людям относиться - либо старается доказать им их ничтожество, либо, сэкономив на этом, сразу пытается утвердить своё превосходство и потребовать, чтобы перед ним делали "ку". Естественно, огребает в ответ и относится ещё пуще, только с безопасного расстояния.
Насыпьте кучу разных правд в общество и повторите процесс. Наслаждайтесь результатом. Это не расцветают сто цветов, это лают сто собак, каждая в своём вольерчике - картина несколько менее терпимая.
Тут тоже есть нюансы. Например, моды общения "я просветлённый, а вы биомасса" или "я настолько просветлённый, что даже к вам, биомассе, хорошо отношусь" вовсе не обязательны, если правда относится к общему приобретению или общей потере, общему интересу или общему страху. "И узнал я, что завтра нам на головы, независимо от степени просветлённости оных, грохнется астероид".
Конечно же, и эти моды общей судьбы тоже узурпированы гешефтмахерами от истины, чтобы народ побойчее расхватывал амулеты и транспаранты.
Так что выхода нет. Ура.
Впрочем, шучу. Мои предыдущие выкладки для своей сбычи имеют условиями вещи, которые, хвала мидихлорианам, вовсе не обязательно присутствуют.
А именно высокую ценность правды, нетерпимость ко лжи, объявление правды благом, обязательства всегда стремиться к правде и всё такое прочее.
Всё то, что так или иначе утверждает ничтожество своего, личного, нажитого, испытанного, прожитого перед тем, как оно было на самом деле - перед "объективной реальностью", которую делают на Малой Арнаутской улице.
Всё то, что пытается сокрушить тех, кто есть - тем, что было.
Всё то, что бенефициары старательно сеют, рассказывая о запредельной моральной важности того, "как оно было на самом деле". Эта важность - тот самый поводок, который сажает каждую из сотни собак в свою клетку и сопровождает их в пути тоскливого безумия, при полной уверенности безумца, что уж он-то сражается за свет и счастье.
А "на самом деле" человек, его переживания, надежды и страхи - важнее всякой правды, объективности и "внезапно открывшихся новых обстоятельств".
Защищая человека как сумму опыта и чувств, позволительно льстить, утешать, увещевать, обещать - и при этом, не стесняясь, лгать, лгать, лгать. В худшем случае вскрытия лжи Вы всего лишь добавите защищаемому новых переживаний - участь несравнимо более лёгкая, нежели быть раздавленным правдой.
Конечно, постольку, поскольку это не обесценивает Ваших собственных переживаний, надежд и страхов. Я ведь с человеком общаюсь?"
Делюсь. В процессе я позволил себе перевести распространённые тви'лекские имена на русский язык и поменял "разумного субъекта" (это у них там одно слово на тридцать один слог) на "человека", а... вы этой скотинки не знаете... на "собаку".
"Картина машинным маслом, триптих.
Слева: свидетель Сидоров показывает, что своими глазами видел, как гражданин Иванов насилует гражданку Петрову, и повествует в деталях, что именно Иванов Петровой мял, и как лез лобзать ланиты.
Середина: просмотр видеозаписи с камеры наружного наблюдения, на которой видно, что гражданка Петрова того и гляди отдаст концы, а гражданин Иванов на самом деле делает непрямой массаж сердца и искусственное дыхание рот-в-рот; всё то, что в моё время вызывало ажиотаж у школьников младшего сексуального возраста на занятиях по гражданской обороне.
Справа: картина отсутствует, снята по просьбе всех троих.
Свидетель Сидоров к гражданину Иванову, прошу заметить, не имеет никакого зла, достаточного для клеветы. Сидоров действительно смотрел и видел насилие. Потому что смотрел Сидоров. У которого жизненный опыт, привычки и всё такое. Нет, Сидоров человек вовсе не озабоченный сексуально: просто первую помощь он распознать не может вообще, а насилие - ну, мелькнуло что-то такое в кино под угрожающую музыку, вот теперь вспомнилось...
Собственно, на картине слева рулит "случившееся плюс Сидоров", а на средней - "случившееся плюс камера", у которой есть ТТХ, но (примем, что такая модель) нет мозгов, чтобы интерпретировать входные данные.
А "сам процесс" на двух картинах называется "уничтожение Сидорова со всем его жизненным опытом во имя правды": признание ничтожности и ненужности Сидорова с его мозгами и их содержимым.
К так называемой "исторической правде" то же самое относится чуть более, чем полностью; с поправкой на то, что у "камеры" там обычно тоже есть мозги, только они чуть получше спрятаны, чем у "свидетеля". Впрочем, ну её, "историческую", продолжу вообще.
А вообще верно вот что: человек, познавший правду, - или то, что за неё впаривают - на какое-то время становится ничтожен. И в это время с ним можно делать всё, что захочешь.
Это не означает, что от правды - или того, что за неё впаривают - надо отпихиваться всеми четырьмя конечностями. Это означает, что её "ешь один, под одеялом" - и предусмотри время на тихое, спокойное переваривание.
Правда не делает свободным сама по себе, она не даёт свободы - она вынуждает к свободе. Оторваться от коллектива, схорониться и рекапитализировать себя: либо приспособив наличного себя к узнанному, либо вырастив нового.
Не обязательно получится. Скажем, пресловутые секты - в т. ч. гиперсекты, именуемые "церквями" - имеют свой гешефт именно с того, что осеняют человечка правдой по голове и, пока звёзды в глазах не перестали хороводить, окружают заботой, чтобы, не дай мидихлорианы, не стал "доходить своим умом" (который трудно недооценить, да).
Это ещё не всё. Предположим, освободился человечек и устаканил себя под новую правду в спокойной обстановке, - возьмём лучший случай: он действительно понял сам - осознал ничтожество прежнего себя и высоко ценит себя нового. И вот он, новый, возвращается к людям. К прежним, каким и он был. К ничтожным. Не освобождённым именно той правдой, которую скормили ему.
И начинает к этим людям относиться - либо старается доказать им их ничтожество, либо, сэкономив на этом, сразу пытается утвердить своё превосходство и потребовать, чтобы перед ним делали "ку". Естественно, огребает в ответ и относится ещё пуще, только с безопасного расстояния.
Насыпьте кучу разных правд в общество и повторите процесс. Наслаждайтесь результатом. Это не расцветают сто цветов, это лают сто собак, каждая в своём вольерчике - картина несколько менее терпимая.
Тут тоже есть нюансы. Например, моды общения "я просветлённый, а вы биомасса" или "я настолько просветлённый, что даже к вам, биомассе, хорошо отношусь" вовсе не обязательны, если правда относится к общему приобретению или общей потере, общему интересу или общему страху. "И узнал я, что завтра нам на головы, независимо от степени просветлённости оных, грохнется астероид".
Конечно же, и эти моды общей судьбы тоже узурпированы гешефтмахерами от истины, чтобы народ побойчее расхватывал амулеты и транспаранты.
Так что выхода нет. Ура.
Впрочем, шучу. Мои предыдущие выкладки для своей сбычи имеют условиями вещи, которые, хвала мидихлорианам, вовсе не обязательно присутствуют.
А именно высокую ценность правды, нетерпимость ко лжи, объявление правды благом, обязательства всегда стремиться к правде и всё такое прочее.
Всё то, что так или иначе утверждает ничтожество своего, личного, нажитого, испытанного, прожитого перед тем, как оно было на самом деле - перед "объективной реальностью", которую делают на Малой Арнаутской улице.
Всё то, что пытается сокрушить тех, кто есть - тем, что было.
Всё то, что бенефициары старательно сеют, рассказывая о запредельной моральной важности того, "как оно было на самом деле". Эта важность - тот самый поводок, который сажает каждую из сотни собак в свою клетку и сопровождает их в пути тоскливого безумия, при полной уверенности безумца, что уж он-то сражается за свет и счастье.
А "на самом деле" человек, его переживания, надежды и страхи - важнее всякой правды, объективности и "внезапно открывшихся новых обстоятельств".
Защищая человека как сумму опыта и чувств, позволительно льстить, утешать, увещевать, обещать - и при этом, не стесняясь, лгать, лгать, лгать. В худшем случае вскрытия лжи Вы всего лишь добавите защищаемому новых переживаний - участь несравнимо более лёгкая, нежели быть раздавленным правдой.
Конечно, постольку, поскольку это не обесценивает Ваших собственных переживаний, надежд и страхов. Я ведь с человеком общаюсь?"
А кроме того, я считаю, что Аракчеев должен быть свободен.
