Вот и середина февраля на дворе, я всё ещё ни словом о столетней давности заварухе. Ну ладно.

Вот текст всенародной присяги на верность подданства Императору и производных от него, присяги Русской Императорской армии включительно. Эту последнюю присягу в Первую мировую дали что-то около 15 млн. чел., а сколько народу подверглось всем остальным присягам на первой ссылке, я и не стану считать.

Приведённая форма присяги основана на следующем обороте (в сокращении): "Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред святым его Евангелием, в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству... и законному Его Императорского Величества Всероссийского престола Наследнику... верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться...". Далее нюансы.

Что присягающий говорит? Он обещает самому себе ("обещаюсь") править своё поведение, исходя из того, что в мире существуют Император с Наследником. "Служить и повиноваться" - это уже указание, в какую сторону присягающий будет править своё поведение. В свидетели он берёт доброго волшебника, который везде, невидимый и чуткий, то есть указывает на универсальность вносимых поправок в своё поведение.

То же самое можно выразить следующим образом: присягающий провозглашает Императора с Наследником ценностью, то есть нормативным объектом в сфере поведения. Мы больше привыкли к понятиям безличным: добро, красота, богатство, достоинство, счастье... ну вот тут Император затесался в список.

Это понимание снимает вопросы о личных качествах Императора, об успехах его политики или о том, "хорошо" он или "плохо". 15 млн. человек под эти слова встали в очередь на получение оружия.

Напомню, оружие - это такая штука, с которой легче убить.

Что случилось в Феврале? А у тех самых миллионов - и всех, кого я не считал, потому что они давали не военную присягу - из задач определения своего поведения, кратко- и долгосрочного, просто убрали один из нормативных объектов. Убрали, мягко говоря, эти миллионы не спрося.

"Да, так с вами можно". Вы как себя будете чувствовать, если завтра, например, "красоту" отменят, причём эффективно, а не на словах - и без Вашего согласия?

Повторю, что не важно, как эти миллионы к конкретному Императору и к его выходкам относились. Равно не важно и то, что там думали те, кто довёл до Учредительного, и те, кто эту доводку приветствовал. Уверен, что у всех были великолепные, сияющие и неопровержимые причины так делать в каждую отдельно взятую секунду исторических событий. Вытащили стержень из реактора: лишний, гнутый, неэстетичный...

К случаю добуду из черновиков следующую мысль. Вопросы образованного общества "Кто виноват?" и "Что делать?" суть всего лишь облагороженный извод хуторской трагедии в двух актах: "А чего такого-то?" и "А нас-то за что?" Второй акт следует за первым.

И насчёт второго акта: все те, кто сперва радовался Февралю, а потом стенал о торжествующем хаме... "белых" это касается в первую очередь... выбирая между вами и торжествующим хамом, я выберу хама. Из него ещё можно что-то сделать, а с вами уже всё ясно.

Обезьяна с гранатой выживать не должна, вы как общество сохраниться тоже не должны, потому что иначе будет следующий раз, а потом ещё один, и так до тех пор, пока есть чему взрываться.

Сказанное не касается монархистов - неважно, за Николая они, за Алексея, за Михаила, и кто там ещё. Монархисты да; условный "штабс-капитан Овечкин" одесской версии (пусть его и не было) попросту лучше остальной "белой" братии. Именно он сколько-нибудь действительный противник "красным", в отличие от остальных. Иначе бы его, кстати, в сценарии главной сволочью и не назначили. "Шею тянет".

И вдогон.

Меня умиляет то, как, рассуждая о делах столетней давности, люди, претендующие на русскую культуру (заметьте, я не сказал "русские культурные люди", это разные понятия), пляшут мамбу-ямбу вокруг чернышевских-тургеневых-достоевских.

Те авторы, в меру своих дарований, рассуждали о том, что будет, если в голове у отдельно взятого человека проводок пинцетиком на полмиллиметра сдвинуть в таких-то и сяких-то внешних условиях, под запись. В Феврале десятки миллионов условных черепов наотмашь благословили кувалдой и поскакали дальше, к светлым идеалам. Я бы сказал, что Достоевский тут излишен. Слишком тонок.

А вопли и сопли тех, кто ещё недавно радовался наступившему счастью, вызывают у меня некоторое сострадание исключительно в силу родственных чувств: тоже всё-таки русские. И только.

И это всё, что я хотел сказать про Февраль.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Моё отношение к нынешним реконам тех или иных фракций общества того времени - "второй сложный".

---

---