Говорят, сейчас уже начинается предвыборная кампания или как её там... это означает, что скоро нам будут полоскать мозги так, что у всех (кроме сверхлюдей вроде Вас, конечно же) размышления на большинство тем, отличных от житейских, окажутся перекошены. Ничего личного, силовые линии.
Ниже следует мутное и навскидочное описание общеизвестных вещей для моего частного удобства. Настолько мутное и навскидочное, что даже без картинок. Записываю за тем, чтобы успеть до того, как кампания наберёт силу, и оставить тут под тегами для будущей сверки.
Про политику, а то как же.
Начну с напоминания, что общество - это группа людей, в которой возможна совместная деятельность.
Если поэтичнее, то общество существует в сослагательном наклонении ("что если") так же завзято, как и в изъявительном, невзирая на время этих наклонений. Ну, или почти так же, потому что возможных дел всегда больше, чем настоящих (спектр "что если" вокруг всякого факта), и возможность их с точки зрения наблюдателя внутреннего или внешнего всё-таки различна.
Когда численность группы, в которой существует общество, достаточно велика, и различные группы в обществе занимаются разными делами и ведут себя по-разному, то возникает запрос на экономию усилий при договоре между этими группами (или отдельными людьми).
Если опять-таки поэтичнее, то всякое общество, чтобы сохраниться как целое, постоянно себя пересобирает и относится к этой пересборке, как и ко всякой вынужденной постоянной деятельности, то бишь стремится экономить усилия на неё.
Решения по экономии усилий при договоре можно разделить на два класса, с различием по Экклезиасту: "что было, то и есть. И то, что будет, тоже уже было".
Один из классов решений - назову их "закрытыми" - основан на презумпции правоты Экклезиаста: все возможные решения договора заранее известны участникам договора - или те полагают, что все возможные решения уже найдены до них.
Конечно, считая участников с вероятным посредником, который как раз и живёт поиском этих давным-давно найдённых решений в каком-нибудь каталоге типа Торы.
Религию как общественное явление я понимаю как раз через эту презумпцию: "всё уже украдено до нас", - бог или боги передумали все возможные мысли, прорешали все возможные исходы - и, как следствие, религия становится эффективным средством обеспечения соглашений в режиме "закрытых решений", навязывая сторонам экклезиастову презумпцию и тем экономя их время и силы.
Другой класс - "открытые решения" - задан непризнанием древнего автора: мол, в процессе переговоров можно додуматься до чего-то нового, чего либо сами участники переговоров не представляли себе, либо и весь мир такого не видывал и не ведал.
Здесь, как ни странно, тоже нужен посредник - хотя бы для ограничения полёта мысли участников переговоров, чтобы остальному обществу не пришлось кисло от спевшихся инноваторов.
Идеологию как общественное явление я понимаю как набор средств, обеспечивающих "открытые решения"; то есть набор средств, задающих правила поиска беспрецедентных решений при достижении договорённостей между различными ячейками общества. Здесь экономия получается из-за нахождения такого совершенно нового решения или из-за угрозы такого нахождения.
Если вновь удариться в поэзию, то всякая идеология есть форма согласия общества на изменение себя при воспроизводстве.
Конфликт между "открытыми" и "закрытыми решениями" вовсе не обязателен - одна из сторон, пытаясь договориться, может верить, что перебирает все состоявшиеся решения ("ищет"), в то время, как другая будет пытаться сформулировать решение, никогда доныне не существовавшее ("строит").
Когда конфликт всё же существует, то он существует как этический, и вопрос выбора способа экономии сил при договоре получается вопросом о добродетели выбирающего.
Легко представить себе общества, где полностью или в подавляющей степени отвергнуты "закрытые решения", - то есть всякая договорённость должна достигаться заново по правилам, оформленным в идеологии - и общества, где так же отвергнуты "открытые решения", - то есть всякая договорённость ограничена требованием схожести с договорённостями, состоявшимися ранее.
И те, и другие общества окажутся антиутопиями, в которых популяция своими страданиями будет обязана перерасходу сил на достижение договорённостей между членами общества, то есть на воспроизводство такового - с сопутствующим паразитированием на этом перерасходе каких-нибудь злыдней: "бюрократов" или "жрецов". Отдельно отмечу, что меня забавляет отождествление этих паки и паки различных подвидов паразитов.
Компромиссным подходом, торжествующим тысячелетия, становится организация религии и/или идеологии через исторический нарратив - то есть провозглашение и навязывание некоторой траектории движения общества из известного прошлого в известное будущее. Через сказку.
Это позволяет признать большую долю возможных "новых" решений, соответствующую провозглашённой траектории, "заранее известными", сняв тем самым конфликт "открытость/закрытость решения", после чего уже пытаться выбирать из этой доли самые экономичные (по нервам, по деньгам и проч.) и заигрывать одних паразитов против других ("жрецов" против "бюрократов" и наоборот), благо в обществе окажутся и те, и другие.
Вроде пока этот подход работает, если судить по тому, что в предсказания люди верят - что от блаженных, что от учёных.
Ценой описанного компромисса между "открытыми" и "закрытыми решениями" через провозглашение общеобязательного долгосрочного нарратива становится возможность повседневного влияния на столь же долгосрочные, устойчивые, обычно неосознанно воспроизводимые характеристики популяции.
На ровном месте создаётся уязвимость реалий общества в "длинном времени" (народа) к поступкам отдельно взятых людей в "коротком времени".
Использование этой уязвимости может оказаться осознанным и проводиться в худшем случае в интересах внешнего субъекта, а в лучшем, который тоже не так уж хорош - в краткосрочных интересах местного суверена: "всему миру не быть, а мне чай пить", где "мир" - это местное общество, а не чужие страны.
Изменённые таким образом характеристики популяции могут оказаться неадекватными столь же долгосрочным характеристикам внешнего мира, а это большая цена за будущую адаптацию, меньшие шансы общества на выживание, на сохранение объёма, на поддержание численности группы-носителя и проч..
В качестве примера можно привести коммунизм и компьютеризацию или православие и петровские реформы. Да, конечно, "разве это можно сравнивать". Я у себя под катом, я народничаю, мне можно.
Из сказанного следует если не необходимость, то желательность некоего общественного решения, которое было бы заточено сугубо под охрану "длинного времени" общества (читай - народа) от его форматирования действующими в "коротком времени" нарративами: религиозными, экономическими, политическими и др. - в пределе для поддержания равновысокой готовности моего народа к чему угодно, от неурожая через ядерную войну к интергалактическому вторжению чужих.
Если хотите, то нужна борьба с сознательным формированием "народного менталитета" - и наплевать, насколько единственно верное и/или боговдохновенное учение норовит здесь приложиться.
Вот тут я остановлюсь, потому что дальше совсем уж мутно и навскидочно.
Спасибо за внимание.
Ниже следует мутное и навскидочное описание общеизвестных вещей для моего частного удобства. Настолько мутное и навскидочное, что даже без картинок. Записываю за тем, чтобы успеть до того, как кампания наберёт силу, и оставить тут под тегами для будущей сверки.
Про политику, а то как же.
Начну с напоминания, что общество - это группа людей, в которой возможна совместная деятельность.
Если поэтичнее, то общество существует в сослагательном наклонении ("что если") так же завзято, как и в изъявительном, невзирая на время этих наклонений. Ну, или почти так же, потому что возможных дел всегда больше, чем настоящих (спектр "что если" вокруг всякого факта), и возможность их с точки зрения наблюдателя внутреннего или внешнего всё-таки различна.
Когда численность группы, в которой существует общество, достаточно велика, и различные группы в обществе занимаются разными делами и ведут себя по-разному, то возникает запрос на экономию усилий при договоре между этими группами (или отдельными людьми).
Если опять-таки поэтичнее, то всякое общество, чтобы сохраниться как целое, постоянно себя пересобирает и относится к этой пересборке, как и ко всякой вынужденной постоянной деятельности, то бишь стремится экономить усилия на неё.
Решения по экономии усилий при договоре можно разделить на два класса, с различием по Экклезиасту: "что было, то и есть. И то, что будет, тоже уже было".
Один из классов решений - назову их "закрытыми" - основан на презумпции правоты Экклезиаста: все возможные решения договора заранее известны участникам договора - или те полагают, что все возможные решения уже найдены до них.
Конечно, считая участников с вероятным посредником, который как раз и живёт поиском этих давным-давно найдённых решений в каком-нибудь каталоге типа Торы.
Религию как общественное явление я понимаю как раз через эту презумпцию: "всё уже украдено до нас", - бог или боги передумали все возможные мысли, прорешали все возможные исходы - и, как следствие, религия становится эффективным средством обеспечения соглашений в режиме "закрытых решений", навязывая сторонам экклезиастову презумпцию и тем экономя их время и силы.
Другой класс - "открытые решения" - задан непризнанием древнего автора: мол, в процессе переговоров можно додуматься до чего-то нового, чего либо сами участники переговоров не представляли себе, либо и весь мир такого не видывал и не ведал.
Здесь, как ни странно, тоже нужен посредник - хотя бы для ограничения полёта мысли участников переговоров, чтобы остальному обществу не пришлось кисло от спевшихся инноваторов.
Идеологию как общественное явление я понимаю как набор средств, обеспечивающих "открытые решения"; то есть набор средств, задающих правила поиска беспрецедентных решений при достижении договорённостей между различными ячейками общества. Здесь экономия получается из-за нахождения такого совершенно нового решения или из-за угрозы такого нахождения.
Если вновь удариться в поэзию, то всякая идеология есть форма согласия общества на изменение себя при воспроизводстве.
Конфликт между "открытыми" и "закрытыми решениями" вовсе не обязателен - одна из сторон, пытаясь договориться, может верить, что перебирает все состоявшиеся решения ("ищет"), в то время, как другая будет пытаться сформулировать решение, никогда доныне не существовавшее ("строит").
Когда конфликт всё же существует, то он существует как этический, и вопрос выбора способа экономии сил при договоре получается вопросом о добродетели выбирающего.
На полях я замечу, что внешнему наблюдателю очень легко сделать ошибку, спутав поиск во множестве заранее известных решений с генерацией нового решения по заранее известным правилам. Впрочем, такая ошибка может быть и намеренной, когда необходимо описать древнее, "традиционное" общество так, чтобы оно было понятно и интересно "современному" человеку (фэнтези) - или наоборот, когда надо успокоить носителя "традиционного" мировоззрения тем, что "современного" общества не существует (истории о вековых тайных ложах, которые правят всем).
Легко представить себе общества, где полностью или в подавляющей степени отвергнуты "закрытые решения", - то есть всякая договорённость должна достигаться заново по правилам, оформленным в идеологии - и общества, где так же отвергнуты "открытые решения", - то есть всякая договорённость ограничена требованием схожести с договорённостями, состоявшимися ранее.
И те, и другие общества окажутся антиутопиями, в которых популяция своими страданиями будет обязана перерасходу сил на достижение договорённостей между членами общества, то есть на воспроизводство такового - с сопутствующим паразитированием на этом перерасходе каких-нибудь злыдней: "бюрократов" или "жрецов". Отдельно отмечу, что меня забавляет отождествление этих паки и паки различных подвидов паразитов.
Компромиссным подходом, торжествующим тысячелетия, становится организация религии и/или идеологии через исторический нарратив - то есть провозглашение и навязывание некоторой траектории движения общества из известного прошлого в известное будущее. Через сказку.
Это позволяет признать большую долю возможных "новых" решений, соответствующую провозглашённой траектории, "заранее известными", сняв тем самым конфликт "открытость/закрытость решения", после чего уже пытаться выбирать из этой доли самые экономичные (по нервам, по деньгам и проч.) и заигрывать одних паразитов против других ("жрецов" против "бюрократов" и наоборот), благо в обществе окажутся и те, и другие.
Вроде пока этот подход работает, если судить по тому, что в предсказания люди верят - что от блаженных, что от учёных.
И ещё раз на полях. У этого подхода есть антипод - провозглашение совершенного несуществования прошлого и будущего; всякого решения по экономии сил при договорённости в обществе - не то, что "новым", а уникальным; а всякой информации о других решениях, схожих с ним, и правилах их принятия - не более, чем попыткой манипуляции от одной из договаривающихся сторон. Некие грани такого подхода сейчас видны у особо долбанутых феминисток и им подобных, но это детские игры; вот когда/если такое будет внедряться под лозунгом "у нас достаточно вычислительных мощностей, чтобы каждый раз сесть друг против друга и быстро посчитать оптимум договорённости без оглядки на прецеденты и правила"...
Ценой описанного компромисса между "открытыми" и "закрытыми решениями" через провозглашение общеобязательного долгосрочного нарратива становится возможность повседневного влияния на столь же долгосрочные, устойчивые, обычно неосознанно воспроизводимые характеристики популяции.
На ровном месте создаётся уязвимость реалий общества в "длинном времени" (народа) к поступкам отдельно взятых людей в "коротком времени".
Использование этой уязвимости может оказаться осознанным и проводиться в худшем случае в интересах внешнего субъекта, а в лучшем, который тоже не так уж хорош - в краткосрочных интересах местного суверена: "всему миру не быть, а мне чай пить", где "мир" - это местное общество, а не чужие страны.
Изменённые таким образом характеристики популяции могут оказаться неадекватными столь же долгосрочным характеристикам внешнего мира, а это большая цена за будущую адаптацию, меньшие шансы общества на выживание, на сохранение объёма, на поддержание численности группы-носителя и проч..
В качестве примера можно привести коммунизм и компьютеризацию или православие и петровские реформы. Да, конечно, "разве это можно сравнивать". Я у себя под катом, я народничаю, мне можно.
Из сказанного следует если не необходимость, то желательность некоего общественного решения, которое было бы заточено сугубо под охрану "длинного времени" общества (читай - народа) от его форматирования действующими в "коротком времени" нарративами: религиозными, экономическими, политическими и др. - в пределе для поддержания равновысокой готовности моего народа к чему угодно, от неурожая через ядерную войну к интергалактическому вторжению чужих.
Если хотите, то нужна борьба с сознательным формированием "народного менталитета" - и наплевать, насколько единственно верное и/или боговдохновенное учение норовит здесь приложиться.
Вот тут я остановлюсь, потому что дальше совсем уж мутно и навскидочно.
Спасибо за внимание.
