Перечитал Стивена нашего Кинга, "Full Dark, No Stars"... я бы перевёл как "Глухая беззвёздная ночь", но русский перевод именован по-другому... сборник из четырёх повестей, вышел в 2010. Сюжетных ходов с претензией на неожиданность много, поэтому спойлеров дальше будет предостаточно. Отсюда совет: если Вы ещё не ознакомились хотя бы с русским переводом "Тьма, - и больше ничего", то ознакомьтесь до продолжения чтения.
Моё размышление по поводу прочитанного подстёгнуто не столько им самим, сколько другими рецензиями на него. Кинг в моём понимании очень аналитичный и системный автор, чуткий к чаяниям аудитории. Если помните, то у Гоголя в "Портрете", когда художник Чартков наконец-то нашёл своё место в жизни,
В "Full Dark, No Stars" торжествует то же самое понимание чаяний потребителя. Другое дело, что автор - не портретист, перед конкретным заказчиком не отвечает, и что он ни захоти сказать важного среди своих пугалочек, то и будет сказано.
Далее я всего лишь предположу, о чём на самом деле этот сборник, не то от выражений вроде "тёмный незнакомец внутри" в прочитанных рецензиях мне даже смешно не становится.
Видите ли, в разговоре об окружающем нас обществе есть многие положения, которые принято принимать... принято принимать, да... без размышлений и рефлексий.
Обдумывать себе дороже, вот и не обдумывают. И всё бы хорошо, но такая радость со временем оканчивается, когда правдивое утверждение "король голый" озвучивает уже не глупый бюргерёныш в уличной толпе, а родовитый дворянин с большими внутриэкономическими и геополитическими планами.
Одно из самых известных таких положений может быть сформулировано как "семья - ячейка общества".
Мол, семья - это то же общество, только в группе, временно и непостоянно ограниченной четырьмя стенами, несколькими подписями в документах и набором общепринятых обычаев. Так проще. Увы. Это враньё.
Семья есть антиобщественное учреждение в том смысле, что действующие внутри неё установления относительно совместных действий и возможности таковых заменяют те установления, которые действуют на условной "улице".
"Анти-" - это "вместо", а не "против", если что.
Стивен Кинг тщательно и обдуманно наживается на... хотел написать "разъяснении", но тут другое: интерес автора не в том, чтобы читатель понял эту разницу, интерес автора в том, чтобы он её увидел и ей... проникся? оказался поражён?.. а поймёт, нет ли - его, читателя, дело. Чтобы купил текст.
Автор преизрядно строит сюжеты и умно подбирает приёмы изложения с тем, чтобы показать антиобщественность семьи. Показать её, не опускаясь при том до открытых формулировок.
Вот первая повесть из четырёх, составляющих сборник. "1922". Сюжет: в некоей фермерской семье в указанное в заглавии время происходит раздрай. Вёрткая баба хочет продать землю и уехать в город, а весь из себя основательный мужик, читающий Плиния-старшего на ночь, землю бросать не желает. Дело доходит до убийства. Что в повести интересно: мужик со всей своей основательностью вовлекает сына-подростка в убийство его собственной матери, то есть женщину убивает семья с общим на тот момент пониманием, что это дело правильное.
Мужик оправдывает свои поступки, в том числе вовлечение сына, тем, что землю бросать нехорошо, что земля - это некая высшая ценность, хотя здесь невооружённым глазом видно стремление сохранить не землю, но семью в сколь угодно усечённом виде, лишь бы похожем на прежний, как раз и определяемый через "землю".
Например, то, что жена, продавливая свою линию, консультируется с внешними учреждениями, мужа провоцирует в решающей степени. Да и сами внешние учреждения, несводимые к фермерскому хозяйству, там показаны едва ли не как иная планета, а их представители - как "зелёные человечки".
Разумеется, потери семья не выдерживает; сильно нервничающий парнишка брюхатит соседскую дочку, а потом убегает с ней куда подальше, создавая новую семью ad hoc - они живут разбоем и плохо заканчивают. Всё это нехорошо сказывается на психическом здоровьи главного героя.
Вторая повесть, "Big Driver" ("Водила"?). У меня осталось ощущение, что автор тезисы о семье, сформулированные в предыдущей повести, тут разъяснял уже для тупых.
Писатель-детектив, одинокая тётка возрастом около сорока, приезжает на встречу с читателями, а на обратном пути её насилуют и пытаются убить. Не получается не потому, что не старались. "Девушка начинает собственное расследование"ТМ, убеждается, что за нападением на неё стоял не один человек, а семья из мамаши и двух сыновей - и пускает в расход всех.
Великолепно показаны резоны, по которым тётка не обращается в полицию. Она писатель, публичный человек, имиджу и доходам будет нанесён урон. Более того, имиджевые соображения моментально разрастаются в "газеты будут писать, что я сама его спровоцировала" - при том, что тётке пришлось выбираться из сточной трубы, где она оказалась в компании с парой трупов таких же баб.
Тётка-детективщица, проводя собственное, страшно вымолвить, расследование, метясь на резко антиобщественный поступок и одновременно пытаясь восстановить своё психическое равновесие, тут же заводит себе семью, разговаривая с одушевлёнными и неодушевлёнными предметами - и отвечая себе за них, а как же. Я замечу, что считаю такое положение дел либо состоявшимся безумием, либо позором, много худшим тех же публичных потерь в имидже.
Семья, надругавшаяся над героиней повести, показана как средоточие тёмных в смысле неразборчивых сил (посмотри я в словаре слово "хтонический", я бы и его сюда вписал). Непонятные кувырки и приплясывания собственно насильника, нерассуждающая ярость его матери. Та импровизированная и несуществующая семья, которую создаёт вокруг себя героиня, сравнительно культурна и рациональна, ставшись набором её собственных отражений, но всё едино - спонсирует тройное убийство.
Уже в самом конце повести состоявшаяся убийца общается с единственной свидетельницей, способной её изобличить. Та говорит, что изобличать не будет, потому что её саму много лет насиловал отчим, а мать знала и умоляла не рассказывать. Та-дам.
Я же говорю, автор тут по слогам объяснял.
В третьей повести - с названием, которое можно перевести сильно по-разному, а на языке оригинала оно звучит как "Fair Extension" - в книгу в первый и единственный раз заглядывает подтверждённое автором сверхъестественное, а именно сам чёрт. От чёрта, кстати, пахнет выхлопом авиационного топлива - и тут автору можно только аплодировать. Именно так: сверхмощная машина, заведомо превосходящая в своих возможностях очередного "клиента", который "на самом деле всего лишь рядом стоял".
Умирающий от рака банковский клерк заключает сделку: ему возвращают здоровье и продлевают жизнь, он отчисляет за всё это долю своего годового дохода, а попутно помогает наложить проклятие на своего худшего врага, который по совместительству ещё и его лучший друг с детства. Местный воротила, успех за успехом, все дела.
Всё получается как по-писаному, ибо сам чёрт ещё до того поясняет, что счастье человека в руках его близких. То бишь чёрт использует клерка как уязвимость, чтобы сломать жизнь воротиле, который считает клерка своим другом. Рискну утверждать: на то, что дальше началось с семьёй воротилы, Кинга вдохновила история Иова - и здесь я выводы не стану проговаривать, оставляя их верующим.
Клерку же стало везти, и никаких угрызений совести он не испытывал, более того - пёрся, слегка помогая своему "другу", которого преследовали тридцать три несчастья. Чтоб ещё помучился.
Автор здесь развлекается от души, используя разметку хода времени известными событиями, которые тоже трудно назвать счастливыми - по крайней мере, для граждан США. Тем самым читателя пихают к мысли "а кто же это нас так проклял" (см. рассказ "Заклятие" Любови и Евгения Лукиных).
Впрочем, повторю, что в повести очень чётко показано: там не отдельно взятый клерк использует запрещённый приём против отдельно взятого воротилы, но один глава семьи уничтожает запрещённым оружием другую семью. И его не беспокоит совесть именно потому, что не "один-на-один".
Четвёртая, заключительная вещь - "A Good Marriage", "Удачный брак". Здесь интересы отдельно взятой семьи и общества сталкиваются с хрустом, в лоб - и общество уступает.
Дама средних лет случайно обнаруживает, что её муж - маньяк-убийца со стажем, местный Джек-Потрошитель и во многом имя нарицательное. Автор долго и со вкусом разъясняет, почему тут ошибки быть не может: упомянутый муж, когда до него дошли жёнины подозрения, сразу во всём признаётся и о многом рассказывает. Припев: "я больше не буду" и "подумай о детях". То есть всё замыкается на семье, которую к этой четвёртой повести уже очень сложно отождествлять с "ячейкой общества".
Дети делают первые шаги в жизни, и такого рода сенсации могут повредить их карьере. Были же времена, а? 2010 год.
Дама месяц подождала, а там муженька и... того. С лестницы скинула, а "скорой" сказала, что тот сам. Никто счастливую семью не заподозрил. Почти.
Пенсионер-полицейский у Кинга вышел идеален, перечитывать вещь стоит хотя бы ради описания его визита к вдове. Абсолютное воплощение того самого общества, "улицы", к которому, не осознавая того, принадлежала одинокая тётка-детективщица из второй повести сборника. Тот опыт и те знания, в которые слежались разговоры с тысячами незнакомых людей на той самой "улице" за время карьеры.
Он её не арестовал даже после признания, хотя оно ему и не требовалось - и так знал, доказать не мог. Почему не арестовал вдову? Да потому, что это никому не было нужно, и в первую очередь знание о конце маньяка не было нужно даже семьям, на которые нападал маньяк. Ну, потерял мужик жену и ребёнка. Спивается. Никто он.
Потому я и говорю, что общество в этой повести Кинга с хрустом уступает тому, что отнюдь не его, общества, ячейка. И не ячейка вообще.
Если говорить о связях с другими произведениями Кинга, то субъективно я бы предположил, что автор пытался оправдаться за "Мареновую розу" образца 1995 года, но это уже совсем другая история.
Ах да, надо же про общественную значимость и всё такое. Я, впрочем, выше уже сказал.
Автор зарабатывает себе на жизнь, указывая на тот факт, что семья - это не общество, и что обратное утверждение - всего лишь многолетняя экономия усилий пропагандистов, авторитетов и прочих хороших людей, повествующих о новом платьи короля. Автор убедительно указывает на этот факт с разных сторон и разными жестами.
Книга, повторю, оставляет впечатление очень хорошо продуманной, а вдохновение там присутствует ровно, без берсерка.
Сейчас, через десять лет, я без особенного риска могу утверждать, что нынешний пафос... людей радикальных убеждений... которые воюют с семьёй как реальностью, основан именно на последствиях той самой экономии.
Люди поняли и придают своему пониманию сверхценность. Мол, за нами единственно возможная правда. "Оказывается, про место семьи в обществе нам врали, поэтому семья плохая, давайте вместо неё будет" - и понеслось общественное благо по буеракам частного или группового воображения.
Официальный, административный подход к семье опирается на ту же презумпцию принадлежности семьи к обществу, только он утверждает эту принадлежность в каждом удобном случае, утверждает возможно громче и безапелляционнее, не морочась доказательствами и требуя отказа от рефлексии. Так привычнее и проще. Однако ошибки накапливаются чем дальше, тем быстрее.
Стивен наш Кинг вряд ли подразумевал такое сообщение для своей книги. Он написал несколько хороших историй и удачно их продал. Он молодец. А то, что хорошо придуманные, интересно рассказанные и умно составленные истории неизбежно будут иметь смысл, и смысл серьёзный, иначе "хорошо" не получится - это уже не проблемы автора. Ему - деньги считать.
Спасибо за внимание.
ПостСкриптум. Про фильмы по трём повестям из четырёх я знаю. Не смотрел: может, гляну до осени.
Моё размышление по поводу прочитанного подстёгнуто не столько им самим, сколько другими рецензиями на него. Кинг в моём понимании очень аналитичный и системный автор, чуткий к чаяниям аудитории. Если помните, то у Гоголя в "Портрете", когда художник Чартков наконец-то нашёл своё место в жизни,
"Кто хотел Марса, он в лицо совал Марса; кто метил в Байрона, он давал ему байроновское положенье и поворот. Коринной ли, Ундиной, Аспазией ли желали быть дамы, он с большой охотой соглашался на всё и прибавлял от себя уже всякому вдоволь благообразия, которое, как известно, нигде не подгадит и за что простят иногда художнику и самое несходство".
В "Full Dark, No Stars" торжествует то же самое понимание чаяний потребителя. Другое дело, что автор - не портретист, перед конкретным заказчиком не отвечает, и что он ни захоти сказать важного среди своих пугалочек, то и будет сказано.
Далее я всего лишь предположу, о чём на самом деле этот сборник, не то от выражений вроде "тёмный незнакомец внутри" в прочитанных рецензиях мне даже смешно не становится.
Видите ли, в разговоре об окружающем нас обществе есть многие положения, которые принято принимать... принято принимать, да... без размышлений и рефлексий.
Обдумывать себе дороже, вот и не обдумывают. И всё бы хорошо, но такая радость со временем оканчивается, когда правдивое утверждение "король голый" озвучивает уже не глупый бюргерёныш в уличной толпе, а родовитый дворянин с большими внутриэкономическими и геополитическими планами.
Одно из самых известных таких положений может быть сформулировано как "семья - ячейка общества".
Мол, семья - это то же общество, только в группе, временно и непостоянно ограниченной четырьмя стенами, несколькими подписями в документах и набором общепринятых обычаев. Так проще. Увы. Это враньё.
Семья есть антиобщественное учреждение в том смысле, что действующие внутри неё установления относительно совместных действий и возможности таковых заменяют те установления, которые действуют на условной "улице".
"Анти-" - это "вместо", а не "против", если что.
Стивен Кинг тщательно и обдуманно наживается на... хотел написать "разъяснении", но тут другое: интерес автора не в том, чтобы читатель понял эту разницу, интерес автора в том, чтобы он её увидел и ей... проникся? оказался поражён?.. а поймёт, нет ли - его, читателя, дело. Чтобы купил текст.
Автор преизрядно строит сюжеты и умно подбирает приёмы изложения с тем, чтобы показать антиобщественность семьи. Показать её, не опускаясь при том до открытых формулировок.
Вот первая повесть из четырёх, составляющих сборник. "1922". Сюжет: в некоей фермерской семье в указанное в заглавии время происходит раздрай. Вёрткая баба хочет продать землю и уехать в город, а весь из себя основательный мужик, читающий Плиния-старшего на ночь, землю бросать не желает. Дело доходит до убийства. Что в повести интересно: мужик со всей своей основательностью вовлекает сына-подростка в убийство его собственной матери, то есть женщину убивает семья с общим на тот момент пониманием, что это дело правильное.
Мужик оправдывает свои поступки, в том числе вовлечение сына, тем, что землю бросать нехорошо, что земля - это некая высшая ценность, хотя здесь невооружённым глазом видно стремление сохранить не землю, но семью в сколь угодно усечённом виде, лишь бы похожем на прежний, как раз и определяемый через "землю".
Например, то, что жена, продавливая свою линию, консультируется с внешними учреждениями, мужа провоцирует в решающей степени. Да и сами внешние учреждения, несводимые к фермерскому хозяйству, там показаны едва ли не как иная планета, а их представители - как "зелёные человечки".
Разумеется, потери семья не выдерживает; сильно нервничающий парнишка брюхатит соседскую дочку, а потом убегает с ней куда подальше, создавая новую семью ad hoc - они живут разбоем и плохо заканчивают. Всё это нехорошо сказывается на психическом здоровьи главного героя.
Вторая повесть, "Big Driver" ("Водила"?). У меня осталось ощущение, что автор тезисы о семье, сформулированные в предыдущей повести, тут разъяснял уже для тупых.
Писатель-детектив, одинокая тётка возрастом около сорока, приезжает на встречу с читателями, а на обратном пути её насилуют и пытаются убить. Не получается не потому, что не старались. "Девушка начинает собственное расследование"ТМ, убеждается, что за нападением на неё стоял не один человек, а семья из мамаши и двух сыновей - и пускает в расход всех.
Великолепно показаны резоны, по которым тётка не обращается в полицию. Она писатель, публичный человек, имиджу и доходам будет нанесён урон. Более того, имиджевые соображения моментально разрастаются в "газеты будут писать, что я сама его спровоцировала" - при том, что тётке пришлось выбираться из сточной трубы, где она оказалась в компании с парой трупов таких же баб.
Тётка-детективщица, проводя собственное, страшно вымолвить, расследование, метясь на резко антиобщественный поступок и одновременно пытаясь восстановить своё психическое равновесие, тут же заводит себе семью, разговаривая с одушевлёнными и неодушевлёнными предметами - и отвечая себе за них, а как же. Я замечу, что считаю такое положение дел либо состоявшимся безумием, либо позором, много худшим тех же публичных потерь в имидже.
Семья, надругавшаяся над героиней повести, показана как средоточие тёмных в смысле неразборчивых сил (посмотри я в словаре слово "хтонический", я бы и его сюда вписал). Непонятные кувырки и приплясывания собственно насильника, нерассуждающая ярость его матери. Та импровизированная и несуществующая семья, которую создаёт вокруг себя героиня, сравнительно культурна и рациональна, ставшись набором её собственных отражений, но всё едино - спонсирует тройное убийство.
Уже в самом конце повести состоявшаяся убийца общается с единственной свидетельницей, способной её изобличить. Та говорит, что изобличать не будет, потому что её саму много лет насиловал отчим, а мать знала и умоляла не рассказывать. Та-дам.
Я же говорю, автор тут по слогам объяснял.
В третьей повести - с названием, которое можно перевести сильно по-разному, а на языке оригинала оно звучит как "Fair Extension" - в книгу в первый и единственный раз заглядывает подтверждённое автором сверхъестественное, а именно сам чёрт. От чёрта, кстати, пахнет выхлопом авиационного топлива - и тут автору можно только аплодировать. Именно так: сверхмощная машина, заведомо превосходящая в своих возможностях очередного "клиента", который "на самом деле всего лишь рядом стоял".
Умирающий от рака банковский клерк заключает сделку: ему возвращают здоровье и продлевают жизнь, он отчисляет за всё это долю своего годового дохода, а попутно помогает наложить проклятие на своего худшего врага, который по совместительству ещё и его лучший друг с детства. Местный воротила, успех за успехом, все дела.
Всё получается как по-писаному, ибо сам чёрт ещё до того поясняет, что счастье человека в руках его близких. То бишь чёрт использует клерка как уязвимость, чтобы сломать жизнь воротиле, который считает клерка своим другом. Рискну утверждать: на то, что дальше началось с семьёй воротилы, Кинга вдохновила история Иова - и здесь я выводы не стану проговаривать, оставляя их верующим.
Клерку же стало везти, и никаких угрызений совести он не испытывал, более того - пёрся, слегка помогая своему "другу", которого преследовали тридцать три несчастья. Чтоб ещё помучился.
Автор здесь развлекается от души, используя разметку хода времени известными событиями, которые тоже трудно назвать счастливыми - по крайней мере, для граждан США. Тем самым читателя пихают к мысли "а кто же это нас так проклял" (см. рассказ "Заклятие" Любови и Евгения Лукиных).
Впрочем, повторю, что в повести очень чётко показано: там не отдельно взятый клерк использует запрещённый приём против отдельно взятого воротилы, но один глава семьи уничтожает запрещённым оружием другую семью. И его не беспокоит совесть именно потому, что не "один-на-один".
Четвёртая, заключительная вещь - "A Good Marriage", "Удачный брак". Здесь интересы отдельно взятой семьи и общества сталкиваются с хрустом, в лоб - и общество уступает.
Дама средних лет случайно обнаруживает, что её муж - маньяк-убийца со стажем, местный Джек-Потрошитель и во многом имя нарицательное. Автор долго и со вкусом разъясняет, почему тут ошибки быть не может: упомянутый муж, когда до него дошли жёнины подозрения, сразу во всём признаётся и о многом рассказывает. Припев: "я больше не буду" и "подумай о детях". То есть всё замыкается на семье, которую к этой четвёртой повести уже очень сложно отождествлять с "ячейкой общества".
Дети делают первые шаги в жизни, и такого рода сенсации могут повредить их карьере. Были же времена, а? 2010 год.
Дама месяц подождала, а там муженька и... того. С лестницы скинула, а "скорой" сказала, что тот сам. Никто счастливую семью не заподозрил. Почти.
Пенсионер-полицейский у Кинга вышел идеален, перечитывать вещь стоит хотя бы ради описания его визита к вдове. Абсолютное воплощение того самого общества, "улицы", к которому, не осознавая того, принадлежала одинокая тётка-детективщица из второй повести сборника. Тот опыт и те знания, в которые слежались разговоры с тысячами незнакомых людей на той самой "улице" за время карьеры.
Он её не арестовал даже после признания, хотя оно ему и не требовалось - и так знал, доказать не мог. Почему не арестовал вдову? Да потому, что это никому не было нужно, и в первую очередь знание о конце маньяка не было нужно даже семьям, на которые нападал маньяк. Ну, потерял мужик жену и ребёнка. Спивается. Никто он.
Потому я и говорю, что общество в этой повести Кинга с хрустом уступает тому, что отнюдь не его, общества, ячейка. И не ячейка вообще.
Если говорить о связях с другими произведениями Кинга, то субъективно я бы предположил, что автор пытался оправдаться за "Мареновую розу" образца 1995 года, но это уже совсем другая история.
Ах да, надо же про общественную значимость и всё такое. Я, впрочем, выше уже сказал.
Автор зарабатывает себе на жизнь, указывая на тот факт, что семья - это не общество, и что обратное утверждение - всего лишь многолетняя экономия усилий пропагандистов, авторитетов и прочих хороших людей, повествующих о новом платьи короля. Автор убедительно указывает на этот факт с разных сторон и разными жестами.
Книга, повторю, оставляет впечатление очень хорошо продуманной, а вдохновение там присутствует ровно, без берсерка.
Сейчас, через десять лет, я без особенного риска могу утверждать, что нынешний пафос... людей радикальных убеждений... которые воюют с семьёй как реальностью, основан именно на последствиях той самой экономии.
Люди поняли и придают своему пониманию сверхценность. Мол, за нами единственно возможная правда. "Оказывается, про место семьи в обществе нам врали, поэтому семья плохая, давайте вместо неё будет" - и понеслось общественное благо по буеракам частного или группового воображения.
Официальный, административный подход к семье опирается на ту же презумпцию принадлежности семьи к обществу, только он утверждает эту принадлежность в каждом удобном случае, утверждает возможно громче и безапелляционнее, не морочась доказательствами и требуя отказа от рефлексии. Так привычнее и проще. Однако ошибки накапливаются чем дальше, тем быстрее.
Стивен наш Кинг вряд ли подразумевал такое сообщение для своей книги. Он написал несколько хороших историй и удачно их продал. Он молодец. А то, что хорошо придуманные, интересно рассказанные и умно составленные истории неизбежно будут иметь смысл, и смысл серьёзный, иначе "хорошо" не получится - это уже не проблемы автора. Ему - деньги считать.
Спасибо за внимание.
ПостСкриптум. Про фильмы по трём повестям из четырёх я знаю. Не смотрел: может, гляну до осени.
