"Вызывает интерес" замечание президента о том, что у белых людей тех, кого пометили клеймом "иностранный агент", в общественные собрания при казённых учреждениях не пускают.
Президент прав. Он представил, я "у нас", и я сейчас буду обсуждать этот вопрос.
Думаю, что проблема здесь в той историчности западных обществ, о которой шла речь в прошлый раз.
Историческое общество живёт в повествовании, в нарративе, в рассказе. Воспроизводясь, оно потребляет своё прошлое, и это использованное прошлое перестаёт быть сырьём и источником для правильного поведения здесь и сейчас. Расходуется, пусть по-разному.
Условный "запад" от прошлого освобождается. Ценой "западной" социализации становится снятие очередных ограничений, от которых страдали предки, даже если они в силу своей темноты и тупости о своих страданиях и не подозревали. "Этическое рассеивание", "ничто не истинно, всё дозволено", "гуляй, рванина".
Условный "восток", наоборот, совершенствуется, сводит многообразие сложных сюжетов повествования к одному, "единственно верному" и непорочному, в остальных находятся ересь и соблазн. "Этический коллапс".
И там, и там торжествует упрощение одобряемого поведения, пускай разное, в "конце истории" сводящееся к неспособности "законченного" общества адекватно реагировать на внешнюю обстановку: общая невозможность сложных действий для "запада", невозможность необходимых сложных действий для "востока".
Очевидно, что противостояние исторических обществ (и обществ разных парадигм, и внутри самих "востока" или "запада") неизбежно породит практику по экстренному, опережающему обесцениванию "исторических запасов" противника - разумеется, включённую в самые разные виды деятельности и понимаемую, как нечто естественное, "а разве можно по-другому". Конкуренция - это святое, "бои за историю" суть одно из её следствий.
И в таких условиях "иноагенты в общественных советах органов власти" - там, где делают историю или, точнее, пытаются затормозить её расход - выглядят кощунственной глупостью. "...чтобы там это было возможно – это просто в голове не укладывается".
Представлю себе общество, которое работает на другой горючке - такое, в котором, чтобы войти в это общество и стать лучше, не надо изобличать глупость и гнусность предков ("запад"), или, напротив, преодолевать те соблазны и излишества, которые всё же сражали оных бедолаг-предков ("восток").
Общество, где практики по такому изобличению или преодолению - дело сугубо наносное и случайное, прихваченное в нагрузку к вещам полезным, позаимствованным у соседей по планете. Нет, для неких групп в обществе это случайное дело вышло работой: освободить Екатерину от переписки с Вольтером. Со временем оно получилось бессмысленной работой, которая, в обратку, сама норовит стать и образом, и смыслом жизни.
Ни Екатерина, ни Вольтер Венедиктова с Гудковыми не то, что не поняли бы - даже не представили бы себе. Зато эта публика и о Вольтере, и о Екатерине сможет долдонить сутками подряд, не приходя в сознание - и всякое долдонство возымеет заключением идею о неполноценности русских ублюдков, каковая идея самим русским ублюдкам станется безразлична, что лишь увеличит кровяное давление у помянутой долдонствующей публики.
На какой горючке работает такое внеисторическое общество? В первом приближении - на длинные тексты работа времени не оставляет - работать оно будет не на внутренних, а на внешних делах. "Русская паранойя", ага. Успешная закрытость такое общество ослабит вплоть до отказа поддерживать государственные структуры: судьба вполне развитого Союза тут уроком. Успех убил - или, точнее, поспособствовал гибели.
Лирическое отступление. Ценность истории в таком постисторическом обществе - ноль. Не верите. Вопрос: Вы сталинисту руку подадите? А пламенному революционеру, борцу с культом личности? А монархисту? А язычнику? Вот расскажите, почему Вы не подадите руку этой твари - любой из списка - при встрече на работе или на вечеринке, какую рожу при этом состроите, каким самоправедным себя почувствуете, и насколько ценным для Вас стал этот акт исторического самоутверждения. Чтобы прямо как в Интернете. Есть подозрение, что ценность истории Вы тоже признаете нулевой, когда станете говорить, что решающим аргументом против подачи руки и постройки рожи стали планы твари на будущее. Или даже они не стали.
Отсюда "иноагенты в общественных советах органов власти" получаются необходимостью, потому что публика на условном "Эхе Москвы" и вокруг оного со своей задачей не справляется и вряд ли её осознаёт (это напрочь забитый топливный фильтр), как перестали осознавать политруки в Союзе... Я вспоминаю "Золотого телёнка": авторы там расписывают, как на открытии железной дороги все выступающие говорят о международном положении. Авторам в начале тридцатых* это казалось смешным.
Предупрежу reductio qua absurdum: даже первое приближение моей апологии уже диктует сложный и избирательный протокол работы с такими "иноагентами", отрицающий их изначальное превосходство. То, что творится в лимитрофах, где случайные белые люди окаянствуют от души, снисходительно похлопывая аборигенов по щекам верхним и нижним, даёт массу примеров, "как не надо делать". Память, впрочем, с теми же примерами не отстаёт.
Конечно же, всего лишь к присутствию иноагентов в общественных советах при органах власти дело не сводится. Много чего ещё по трансграничной работе. Однако "внешний драйв", подпитку российского общества "иноагенты" организовать смогут намного лучше, чем, например, CNN и остальные трубадуры и глашатаи, вместе взятые. Дешевле, избирательнее. Да, для себя решать "иноагенты" станут задачи "борьбы за свободу и демократию", и они будут гордиться этим, но, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы динамо-машину вертело.
Итого. Я - за иностранных агентов в общественных советах при органах российской власти, причём за агентов идейных, а не рвачей, которым всё равно, откуда брать деньги, лишь бы их не отрабатывать. Конечно, вставать и петь "God save the Queen" перед каждым заседанием - это перебор, но внятно объяснить, "почему такой, как я, считает, что это решение русских варваров - плохо" - может стать бесценной информацией, стимулирующей правильное действие "здесь у нас".
Конечно, со временем "они там" поймут, что их используют, и что "иноагентов" надо как-то маскировать под натуральных местных, "но это уже совсем другая история". Не факт, что "они там" до неё доживут, ибо исторические общества, как я отметил выше, конечны.
Всё. Антиисторический доклад по теме я ещё допишу, с развитием сказанного здесь, когда работа приотпустит. Пока же спасибо за внимание.
*Постскриптум. Как же летит время. "В начале тридцатых" в обычном тексте, и меня уже заколдобило. Надо ли мне, убогому, надеяться на то, что мои тексты благополучно забудут, и ни один дурак-студент через сто лет не перепутает тысяча девятьсот тридцатые с теми, которые нам ломятся через десять лет? Чтобы тот дурак не взялся применять моё ставшееся бессмертным творчество к этому будущему случаю? Даже не знаю. А вот вариация поговорки о маршальском жезле в солдатском ранце сталась бы тут уместной. "Плох тот блоггер, который не оставляет дюжины хардкопий, закопанных в местах, указанных на яндекс.карте"?
"Что касается того, чтобы иноагенты входили в общественные советы органов власти: звучит это странновато, конечно, но я не могу себе представить, чтобы иноагенты в США пришли и потребовали, чтобы их пустили в общественный совет Госдепа – смешно даже говорить – или в Министерство внутренней безопасности. Вы понимаете, что это смешно, это невозможно просто себе представить. Можно представить, что у нас обсуждаются эти вопросы, но чтобы там это было возможно – это просто в голове не укладывается."
Президент прав. Он представил, я "у нас", и я сейчас буду обсуждать этот вопрос.
Думаю, что проблема здесь в той историчности западных обществ, о которой шла речь в прошлый раз.
Историческое общество живёт в повествовании, в нарративе, в рассказе. Воспроизводясь, оно потребляет своё прошлое, и это использованное прошлое перестаёт быть сырьём и источником для правильного поведения здесь и сейчас. Расходуется, пусть по-разному.
Условный "запад" от прошлого освобождается. Ценой "западной" социализации становится снятие очередных ограничений, от которых страдали предки, даже если они в силу своей темноты и тупости о своих страданиях и не подозревали. "Этическое рассеивание", "ничто не истинно, всё дозволено", "гуляй, рванина".
Условный "восток", наоборот, совершенствуется, сводит многообразие сложных сюжетов повествования к одному, "единственно верному" и непорочному, в остальных находятся ересь и соблазн. "Этический коллапс".
И там, и там торжествует упрощение одобряемого поведения, пускай разное, в "конце истории" сводящееся к неспособности "законченного" общества адекватно реагировать на внешнюю обстановку: общая невозможность сложных действий для "запада", невозможность необходимых сложных действий для "востока".
Очевидно, что противостояние исторических обществ (и обществ разных парадигм, и внутри самих "востока" или "запада") неизбежно породит практику по экстренному, опережающему обесцениванию "исторических запасов" противника - разумеется, включённую в самые разные виды деятельности и понимаемую, как нечто естественное, "а разве можно по-другому". Конкуренция - это святое, "бои за историю" суть одно из её следствий.
И в таких условиях "иноагенты в общественных советах органов власти" - там, где делают историю или, точнее, пытаются затормозить её расход - выглядят кощунственной глупостью. "...чтобы там это было возможно – это просто в голове не укладывается".
Представлю себе общество, которое работает на другой горючке - такое, в котором, чтобы войти в это общество и стать лучше, не надо изобличать глупость и гнусность предков ("запад"), или, напротив, преодолевать те соблазны и излишества, которые всё же сражали оных бедолаг-предков ("восток").
Общество, где практики по такому изобличению или преодолению - дело сугубо наносное и случайное, прихваченное в нагрузку к вещам полезным, позаимствованным у соседей по планете. Нет, для неких групп в обществе это случайное дело вышло работой: освободить Екатерину от переписки с Вольтером. Со временем оно получилось бессмысленной работой, которая, в обратку, сама норовит стать и образом, и смыслом жизни.
Ни Екатерина, ни Вольтер Венедиктова с Гудковыми не то, что не поняли бы - даже не представили бы себе. Зато эта публика и о Вольтере, и о Екатерине сможет долдонить сутками подряд, не приходя в сознание - и всякое долдонство возымеет заключением идею о неполноценности русских ублюдков, каковая идея самим русским ублюдкам станется безразлична, что лишь увеличит кровяное давление у помянутой долдонствующей публики.
На какой горючке работает такое внеисторическое общество? В первом приближении - на длинные тексты работа времени не оставляет - работать оно будет не на внутренних, а на внешних делах. "Русская паранойя", ага. Успешная закрытость такое общество ослабит вплоть до отказа поддерживать государственные структуры: судьба вполне развитого Союза тут уроком. Успех убил - или, точнее, поспособствовал гибели.
Лирическое отступление. Ценность истории в таком постисторическом обществе - ноль. Не верите. Вопрос: Вы сталинисту руку подадите? А пламенному революционеру, борцу с культом личности? А монархисту? А язычнику? Вот расскажите, почему Вы не подадите руку этой твари - любой из списка - при встрече на работе или на вечеринке, какую рожу при этом состроите, каким самоправедным себя почувствуете, и насколько ценным для Вас стал этот акт исторического самоутверждения. Чтобы прямо как в Интернете. Есть подозрение, что ценность истории Вы тоже признаете нулевой, когда станете говорить, что решающим аргументом против подачи руки и постройки рожи стали планы твари на будущее. Или даже они не стали.
Отсюда "иноагенты в общественных советах органов власти" получаются необходимостью, потому что публика на условном "Эхе Москвы" и вокруг оного со своей задачей не справляется и вряд ли её осознаёт (это напрочь забитый топливный фильтр), как перестали осознавать политруки в Союзе... Я вспоминаю "Золотого телёнка": авторы там расписывают, как на открытии железной дороги все выступающие говорят о международном положении. Авторам в начале тридцатых* это казалось смешным.
Предупрежу reductio qua absurdum: даже первое приближение моей апологии уже диктует сложный и избирательный протокол работы с такими "иноагентами", отрицающий их изначальное превосходство. То, что творится в лимитрофах, где случайные белые люди окаянствуют от души, снисходительно похлопывая аборигенов по щекам верхним и нижним, даёт массу примеров, "как не надо делать". Память, впрочем, с теми же примерами не отстаёт.
Конечно же, всего лишь к присутствию иноагентов в общественных советах при органах власти дело не сводится. Много чего ещё по трансграничной работе. Однако "внешний драйв", подпитку российского общества "иноагенты" организовать смогут намного лучше, чем, например, CNN и остальные трубадуры и глашатаи, вместе взятые. Дешевле, избирательнее. Да, для себя решать "иноагенты" станут задачи "борьбы за свободу и демократию", и они будут гордиться этим, но, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы динамо-машину вертело.
Итого. Я - за иностранных агентов в общественных советах при органах российской власти, причём за агентов идейных, а не рвачей, которым всё равно, откуда брать деньги, лишь бы их не отрабатывать. Конечно, вставать и петь "God save the Queen" перед каждым заседанием - это перебор, но внятно объяснить, "почему такой, как я, считает, что это решение русских варваров - плохо" - может стать бесценной информацией, стимулирующей правильное действие "здесь у нас".
Конечно, со временем "они там" поймут, что их используют, и что "иноагентов" надо как-то маскировать под натуральных местных, "но это уже совсем другая история". Не факт, что "они там" до неё доживут, ибо исторические общества, как я отметил выше, конечны.
Всё. Антиисторический доклад по теме я ещё допишу, с развитием сказанного здесь, когда работа приотпустит. Пока же спасибо за внимание.
*Постскриптум. Как же летит время. "В начале тридцатых" в обычном тексте, и меня уже заколдобило. Надо ли мне, убогому, надеяться на то, что мои тексты благополучно забудут, и ни один дурак-студент через сто лет не перепутает тысяча девятьсот тридцатые с теми, которые нам ломятся через десять лет? Чтобы тот дурак не взялся применять моё ставшееся бессмертным творчество к этому будущему случаю? Даже не знаю. А вот вариация поговорки о маршальском жезле в солдатском ранце сталась бы тут уместной. "Плох тот блоггер, который не оставляет дюжины хардкопий, закопанных в местах, указанных на яндекс.карте"?
